Свобода завещания: принципы и ограничения
Завещание – это популярный способ надежно распорядиться своим имуществом, отдать его лицу, которое сможет сохранить и приумножить недвижимость, бизнес, ценные вещи и деньги. И свобода волеизъявления здесь играет первостепенную роль. Но все же существуют пределы этой свободы. Давайте определим, на каких основаниях завещатель может быть ограничен в своем распоряжении.
Свобода завещания
Принцип свободы завещания закреплен в статье 1119 ГК РФ. И никто не может лишать такой свободы: давить на человека, уговаривать, указывать, запугивать. Закон этого не допускает.
Право завещать имущество по своему усмотрению принадлежит любому гражданину, который обладает дееспособностью – ст. 1118 ГК РФ. Получается, исходя из этого положения, можно сделать первый важный вывод – несовершеннолетние не могут составлять этот документ, если только они не признаны эмансипированными или не вступили в брак в соответствии с положениями ст.
Эти условия ограничивают свободу завещания не по его сути свободы волеизъявления и смыслу содержания, но по принципу дееспособности граждан России.
Важно! Если на вас давят родственники или знакомые по поводу наследства, обращайтесь к юристам или в полицию.
Ответственность нотариуса за проверку дееспособности
Нотариус проверяет дееспособность не только по паспортным данным, это его прямая обязанность. Невменяемый человек, который признан недееспособным по суду также ограничен в правах на составление и удостоверение завещания у нотариуса.
Для уточнения объема дееспособности нотариус будет выполнять следующие действия:
- обязан требовать предоставления документов, удостоверяющих личность;
- в случае, когда речь идет об иностранцах, он руководствуется нормами государства иностранного гражданина;
-
для проверки дееспособности взрослых людей, проводит беседу с завещателем, определяя его вменяемость по внешнему образу и умозаключениям.
Если человек пришел в нотариальную контору выпивший и решил в таком состоянии составить завещание, его свобода в этом действии также будет ограничена. Подробнее о последствиях проведения юридически значимых действий в состоянии алкогольного или наркотического опьянения нужно уточнять у юристов. А они могут быть очень печальны.
Ограничение свободы завещания
Но помимо требований к личности завещателя есть прямо установленные законом условия, чем ограничивается свобода завещания.
И к таким условиям в первую очередь стоит отнести обязательную долю – ст. 1149 ГК РФ.
Обязательная доля
Она предусмотрена в законе не просто так. Условия об обязательной доле защищают самых близких и уязвимых родственников наследодателя. Право на обязательную долю возникает у:
- несовершеннолетних и нетрудоспособных детей завещателя;
- нетрудоспособных супруга и родителей;
-
у нетрудоспособных иждивенцев, которые находились не менее года на иждивении у завещателя до его смерти.
Размер обязательной доли
Лица, которые имеют на нее право, будут наследовать вне зависимости от того, что написал наследодатель. Его свобода в этом ограничивается. И размер такой доли равен не менее половины от того, что они могли бы наследовать по закону.
«… наследуют независимо от содержания завещания не менее половины доли, которая причиталась бы каждому из них при наследовании по закону (обязательная доля), если иное не предусмотрено настоящей статьей».
Пример
Живет семья из четырех человек. Пожилой и нетрудоспособный дедушка Андрей, его сын Артем с женой Еленой и маленькой дочкой Анной. Артем при жизни составляет завещание на принадлежащий ему дом на свою жену. Дом он строил еще до брака, и на эту недвижимость не распространяется право общей совместной собственности супругов. Артем умирает. К наследованию будут призываться его близкие родные люди по праву обязательной доли. Если бы распоряжения не было, то наследниками первой очереди являлись бы дедушка Андрей, жена и дочка в равных долях – по 1/3 доли в доме каждому. Но завещание есть. Поэтому дедушка Андрей и дочка Анна получат по 1/6 от дома. А все остальное перейдет жене Елене.
Условия об обязательной доли – это институт, который развивался еще в Римском Праве, как понятие необходимого наследования.
Условия
Также есть еще некоторые параметры, по которым ограничивается свобода завещания. Человек, конечно, абсолютно свободен в своих волеизъявлениях, но при этом он не может ограничивать законные права и свободы других.
Нельзя указывать условия, которые прямо ограничивают:
- свободу выбора работы и профессии;
- свободу выбора супруга;
- свободу выбора места жительства и прочие подобные личные свободы.
Образец заявления
Образец завещания
Скачать
Самостоятельно составить верно последнее волеизъявление достаточно сложно.
Судебная практика
Дело № 21-В05-3
Интересное дело рассматривал Верховный Суд. Истица обратилась с иском о:
- признании завещания недействительным;
- признании недействительным выданного свидетельства о праве на наследство на ответчика;
- отмене отказа от обязательной доли;
- признании факта принятия наследства:
- признании права собственности на дом.
Суть дела. Умерла женщина, которая оставила дом на своего внука (ответчик). Но у нее была также дочь (истица), которая имела право на обязательную долю в завещанном доме. Истица отказалась от причитающейся по закону обязательной доли в пользу ответчика. Он взамен обещал заботиться об истице. Истица также сомневалась в подлинности самого документа.
Городской суд частично удовлетворил ее требования. Но Верховный Суд Республики отменил решение городского суда и признал недействительным:
- завещание;
- отказ от наследства;
- свидетельство о праве на наследство.
Суд также признал факт принятия наследства истицей и ее право собственности на дом.
Ответчик обратился с надзорной жалобой, так как его фактически лишили этого дома. Он ссылался на то, что был лишен возможности участия в самом процессе. Его не известили должным образом. Имелись данные о его местонахождении, но извещение было выслано по другому адресу, по месту жительства истицы. Также он указал на то, что признание права собственности на дом за истицей лишает прав его матери на этот же дом в качестве наследницы первой очереди (мать ответчика к участию в деле не привлекалась).
Суд учел эти важные требования и обстоятельства.
Определение: отменить решение суда и отправить дело на новое рассмотрение в президиум Верховного Суда Республики.
Если необходимо распорядиться своим имуществом, рекомендуем обратиться к специалистам, которые подскажут верный выход из ситуации: будет ли выгоднее дарение или завещание.
Частые вопросы
Можно ли написать завещание на постороннего человека?
+
Да, закон никак не ограничивает круг лиц по завещанию. Это могут быть граждане и иностранцы, юридические лица, государства и даже международные организации.
Как оспорить завещание?
+
Завещание достаточно сложно оспорить, так как оно предполагает полную свободу волеизъявления. Чаще они признаются недействительными, если были составлены людьми, которые не могли осознавать свои действия. Об этом говорит нам судебная практика.
Можно ли указать обязательство заботиться о ком-то или что-то выполнить?
+
Да, такое условие называется завещательным возложением или отказом. Отказ носит имущественный характер (что-то передать и т.п.), а возложение обычно содержит условия выполнить какие-либо действия.
Можно ли завещать государственные награды?
+
Есть два типа таких наград. На одни распространяется законодательство о государственных наградах, на другие нет. Значит, что первые не могут войти в состав наследства, а вторые могут.
Переходят ли в наследство долги?
+
Конечно, как и любые права и обязательства, которые не связаны тесно с личностью наследодателя. Наследники отвечают перед кредиторами солидарно в пределах своих долей.
Публикуем только проверенную информацию
Автор статьи
Поликарпов Андрей Валерьевич Юрист по гражданскому праву
Стаж 10 лет
Консультаций 0
Специалист по гражданскому праву. Поможет с восстановлением в суде срока для принятия наследства, признания завещания недействительным, оспаривания завещания, установления факта принятия наследства. Андрей также решает и другие сложные юридические вопросы.
Свобода завещания, её принципы и ограничения
Среди всех принципов наследственного права один чётко выделяется законодательством как наиболее важный, прежде всего обязательный к исполнению — это свобода завещания. Смысл его в том, что каждый гражданин, обладающий имуществом любой ценности и классификации, имеет права распоряжаться им полностью свободно, в том числе и после своей смерти.
Завещатель вправе распоряжаться своим имуществом как пожелает
Содержание
- 1 Что такое свобода завещания
- 2 Принцип свободы завещания
- 3 Чем и как ограничивается свобода завещания
- 4 Обязательная доля в наследстве — кто может на неё претендовать
Что такое свобода завещания
Завещание — документ, официально представляющий волю покойного наследодателя, имеет юридическую силу и при решении вопросов наследования между претендентами рассматривается в первую очередь. Так как нередко завещание представляет высокую материальную ценность, заинтересованные лица (родственники, супруги, посторонние претенденты, которые могут указываться в завещании без каких-либо ограничений) пытаются оказать на завещателя давление. От таких попыток повлиять на волю наследодателя, а значит, и на состав документа, и защищает принцип свободы завещания.
Принцип свободы завещания позволяет защитить волю наследодателя от стороннего воздействия
Часто наследодателю действительно нужна помощь, так как его попытки завещать своё имущество по собственному усмотрению или корректировать содержание завещания в попытке заменить копию, написанную под давлением, могут неоднократно прерываться претендентами, в том числе и с возможностью нанесения завещателю физического и морального вреда.
Принцип свободы завещания
Так как принцип касается сложной, труднооценимой с точки зрения постороннего сферы моральных взаимоотношений, был выделен чёткий ряд прав, на которые завещатель может рассчитывать при любом раскладе (исключения составляют лишь тяжёлые психические расстройства и заболевания, ставящие под вопрос его дееспособность):
В законе прописан ряд прав, которые обеспечивает свобода завещания
- право на полностью самостоятельное составление текста завещания, без влияния посторонних лиц каким-либо образом;
- право на полную свободу выбора наследников, исключая те случаи, когда обделённый из личных соображений по юридическим причинам имеет право на обязательную долю в наследстве;
- право сколько угодно раз до фактической смерти менять содержание завещания, признавать его недействительным, добавлять и удалять наследников;
- право ставить условия получения наследства для любого из наследников;
- право свободного распределения долей имущества в любых пропорциях (опять же исключаются наследники, которым положена обязательная доля).
Сложнодоказуемые прецеденты морального давления и каких-либо других не регламентируемых законом способов повлиять на волю завещателя доказать сложно, но возможно, добиваясь дословного выполнения условий, описанных выше.
Некоторые инциденты морального давления достаточно сложно доказать
Понятие завещания подразумевает право человека назначить душеприказчика — человека, который будет иметь полномочия проследить за выполнением условий для получения наследства. Без выполнения этих условий и соответствующего подтверждения от душеприказчика, наследник не сможет получить свою долю имущества.
Чем и как ограничивается свобода завещания
Юридическую защиту могут получить не только завещатели, но и наследники. Иногда наследство — это большая сумма денег или недвижимое имущество, заполучить которое хотят все возможные претенденты. Сам завещатель может оказаться под давлением, определение которого с юридической точки невозможно, или введёт в заблуждение. Чтобы исключить случаи мошенничества при распределении наследства существуют правовые ограничения свободы завещания. Эти ограничения не ограничивают личной свободы завещателя в своём посмертном волеизъявлении, но защищают наиболее уязвимые группы заинтересованных в наследстве лиц.
Свобода завещания ограничивается правилами только в следующих случаях:
- Завещатель недееспособен (факт недееспособности зафиксирован в суде).
- Завещатель при разделе имущества обделяет своих прямых иждивенцев (несовершеннолетние дети, родители, супруг/супруга).
В первом случае есть свои нюансы. Если наследодатель составил завещание, будучи недееспособным (психические расстройства, различные серьёзные или необратимые нарушения в работе центральной нервной системы), его содержание можно оспорить в суде. Если результат заседания будет положительным для истцов, распределение имущества будет пересмотрено в соответствии с действующим законодательством, полностью игнорируя волю покойного. Если же при составлении документа завещатель был дееспособен, завещание всё равно остаётся в силе при любых последующих обстоятельствах.
В некоторых случаях завещание возможно оспорить
Второй же случай является основным ограничением свободы завещания, так как введён в процедуру раздела имущества для защиты ближайших родственников покойного, если они находились на его попечении. Такие лица называются обязательными наследниками и в любом случае претендуют на долю имущества, смещаясь в наследственной очереди на первые позиции.
Обязательная доля в наследстве — кто может на неё претендовать
Несмотря на то, что распоряжаться своим имуществом без каких-либо ограничений может любой совершеннолетний гражданин РФ, на лиц, имеющих на попечении супругов, детей или пожилых родителей, распространяются некоторые ограничения.
Обязательным наследником можно стать только в том случае, если было составлено завещание, причём не в пользу ближайших родственников, которым наследство переходит автоматически, но с учётом нюансов каждого конкретного дела. Также основным условием является нетрудоспособность в силу возраста (малого или преклонного), инвалидности.
В первую очередь законом защищаются:
- нетрудоспособные родители покойного;
- его несовершеннолетние или нетрудоспособные дети;
- супруг/супруга без возможности себя обеспечить из-за возраста или болезни.
Некоторые категории граждан включены в список обязательных наследников
Претендовать на обязательную долю могут также дальние родственники и посторонние лица — при соблюдении определённых условий. Претендент должен находиться на иждивении (полном обеспечении денежными средствами или продуктами питания) умершего на протяжении хотя бы года до момента смерти. Обычно иждивенцы некоторое время являются сожителями завещателя, но законом рассматривается и дистанционная помощь.
Обязательный наследник получит только половину от той суммы, которая полагалась бы ему при разделе без завещания, при этом не освобождаясь от задолженностей и обязательств умершего, если они есть. Расчёт доли производится с учётом информации о составе наследства, указанном в завещании. Решение суда о спорном завещании можно оспаривать и настаивать на пересмотре дела, если имеются дополнительные, не учтённые судом сведения.
Свободной воли не бывает
Эдмон де АроЗдоровье
Но все же лучше в это верить.
Стивен Кейв
Сохраненные истории
На протяжении веков философы и теологи почти единодушно считали, что цивилизация, какой мы ее знаем, зависит от широко распространенной веры в свободу воли, и что потеря этой веры может быть бедствие. Наш кодекс этики, например, предполагает, что мы можем свободно выбирать между правильным и неправильным. В христианской традиции это известно как «нравственная свобода» — способность различать и стремиться к добру, а не просто подчиняться влечениям и желаниям. Великий философ эпохи Просвещения Иммануил Кант подтвердил эту связь между свободой и добром. Если мы не свободны в выборе, утверждал он, тогда не имеет смысла говорить, что мы должны выбрать путь праведности.
Сегодня принцип свободы воли пронизывает все аспекты американской политики, от социального обеспечения до уголовного права. Он пронизывает популярную культуру и поддерживает американскую мечту — веру в то, что каждый может сделать что-то из себя, независимо от того, с чего он начал в жизни. Как написал Барак Обама в «Смелость надежды », американские «ценности уходят корнями в базовый оптимизм в отношении жизни и веру в свободную волю».
Так что же произойдет, если эта вера разрушится?
Науки все смелее заявляют, что любое человеческое поведение можно объяснить с помощью механических законов причины и следствия. Этот сдвиг в восприятии является продолжением интеллектуальной революции, начавшейся около 150 лет назад, когда Чарльз Дарвин впервые опубликовал О происхождении видов . Вскоре после того, как Дарвин выдвинул свою теорию эволюции, его двоюродный брат сэр Фрэнсис Гальтон начал делать выводы: если мы эволюционировали, то такие умственные способности, как интеллект, должны быть наследственными. Но мы используем эти способности — которыми одни люди обладают в большей степени, чем другие — для принятия решений. Так что наша способность выбирать свою судьбу не свободна, а зависит от нашего биологического наследия.
Гальтон начал дебаты, которые бушевали на протяжении всего 20-го века, о природе и воспитании. Являются ли наши действия разворачивающимся эффектом нашей генетики? Или результат того, что было запечатлено в нас окружающей средой? Накоплены впечатляющие доказательства важности каждого фактора. Независимо от того, поддерживали ли ученые одно, другое или сочетание того и другого, они все чаще предполагали, что наши действия должны определяться что-то .
В последние десятилетия исследования внутренней работы мозга помогли разрешить спор о природе и воспитании и нанесли новый удар по идее свободы воли. Сканеры мозга позволили нам заглянуть внутрь черепа живого человека, выявив сложные сети нейронов и позволив ученым прийти к общему мнению, что эти сети формируются как генами, так и окружающей средой. Но в научном сообществе также существует согласие в том, что возбуждение нейронов определяет не только некоторые или большинство, но и все наших мыслей, надежд, воспоминаний и мечтаний.
Мы знаем, что изменения в химическом составе мозга могут изменить поведение — иначе ни алкоголь, ни нейролептики не оказали бы желаемого эффекта. То же самое относится и к структуре мозга: случаи, когда обычные взрослые становятся убийцами или педофилами после развития опухоли головного мозга, демонстрируют, насколько мы зависим от физических свойств нашего серого вещества.
Многие ученые говорят, что американский физиолог Бенджамин Либет продемонстрировал в 1980-х, что у нас нет свободы воли. Уже было известно, что электрическая активность накапливается в мозгу человека еще до того, как он, например, шевельнет рукой; Либет показал, что это накопление происходит до того, как человек сознательно принимает решение двигаться. Сознательный опыт принятия решения действовать, который мы обычно связываем со свободой воли, оказывается дополнением, апостериорной реконструкцией событий, которые происходят после того, как мозг уже привел действие в движение.
Дискуссия о природе и воспитании в 20-м веке подготовила нас к мысли о том, что мы формируемся под воздействием неподвластных нашему контролю влияний. Но это оставило некоторое место, по крайней мере, в народном воображении, для возможности того, что мы могли бы преодолеть наши обстоятельства или наши гены, чтобы стать авторами своей собственной судьбы. Задача, которую ставит нейробиология, более радикальна: она описывает мозг как физическую систему, такую же, как и любая другая, и предполагает, что мы хотим, чтобы он функционировал определенным образом не больше, чем мы хотим, чтобы наше сердце билось. Современное научное представление о человеческом поведении — это возбуждение нейронов, вызывающее возбуждение других нейронов, вызывающее наши мысли и действия, в виде непрерывной цепи, которая тянется от нашего рождения и далее. В принципе, мы поэтому полностью предсказуемы. Если бы мы могли достаточно хорошо понять архитектуру и химию мозга любого человека, мы теоретически могли бы предсказать реакцию этого человека на любой заданный стимул со 100-процентной точностью.
Это исследование и его результаты не новы. Новым, однако, является распространение скептицизма свободы воли за пределы лабораторий и в мейнстрим. Например, количество судебных дел, в которых используются данные нейробиологии, за последнее десятилетие увеличилось более чем в два раза — в основном в контексте ответчиков, утверждающих, что их заставил сделать это их мозг. И многие люди усваивают это сообщение и в других контекстах, по крайней мере, судя по количеству книг и статей, претендующих на то, чтобы объяснить «вашему мозгу» все, от музыки до магии. Детерминизм в той или иной степени набирает популярность. Скептики берут верх.
Это развитие событий поднимает неудобные — и все более не теоретические — вопросы: если моральная ответственность зависит от веры в нашу собственную свободу действий, то по мере распространения веры в детерминизм станем ли мы морально безответственными? И если мы все чаще считаем веру в свободу воли заблуждением, что будет со всеми теми институтами, которые на ней основаны?
В 2002 году двум психологам пришла в голову простая, но блестящая идея: вместо того, чтобы размышлять о том, что произойдет, если люди потеряют веру в свою способность выбирать, они могут провести эксперимент, чтобы выяснить это. Кэтлин Вос, в то время работавшая в Университете Юты, и Джонатан Скулер из Университета Питтсбурга попросили одну группу участников прочитать отрывок, в котором утверждалось, что свобода воли — иллюзия, а другую группу — прочитать отрывок, нейтральный по данной теме. . Затем они подвергали членов каждой группы различным искушениям и наблюдали за их поведением. Будут ли различия в абстрактных философских убеждениях влиять на решения людей?
Да, действительно. Когда их попросили пройти тест по математике, где списывание стало легким, группа, настроенная на то, чтобы считать свободу воли иллюзорной, оказалась более склонной к незаконному просмотру ответов. Получив возможность украсть — взять больше денег, чем им положено, из конверта с монетами в 1 доллар, — те, чья вера в свободу воли была подорвана, воровали больше. По целому ряду показателей, сказала мне Вос, она и Скулер обнаружили, что «люди, которым внушают меньше верить в свободу воли, с большей вероятностью будут вести себя аморально».
Похоже, когда люди перестают верить в то, что они свободные агенты, они перестают считать себя виновными в своих действиях. Следовательно, они действуют менее ответственно и поддаются своим базовым инстинктам. Вос подчеркнул, что этот результат не ограничивается надуманными условиями лабораторного эксперимента. «То же самое происходит и с людьми, которые от природы более или менее верят в свободную волю», — сказала она.
Эдмон де АроВ другом исследовании, например, Вос и его коллеги измерили, насколько группа поденщиков верит в свободу воли, а затем проверили их эффективность на работе, взглянув на рейтинги своего начальника. Те, кто более твердо верил, что они контролируют свои действия, чаще приходили на работу вовремя и оценивались руководителями как более способные. На самом деле, вера в свободу воли оказалась лучшим предсказателем эффективности работы, чем установленные меры, такие как самопровозглашенная трудовая этика.
Еще один пионер исследований в области психологии свободы воли, Рой Баумайстер из Университета штата Флорида, расширил эти выводы. Например, он и его коллеги обнаружили, что учащиеся с более слабой верой в свободу воли с меньшей вероятностью посвящали свое время помощи однокласснику, чем те, чья вера в свободу воли была сильнее. Точно так же те, кто придерживался детерминистского взгляда, читая утверждения вроде «Наука доказала, что свобода воли — это иллюзия», с меньшей вероятностью давали деньги бездомному или одалживали кому-то мобильный телефон.
Дальнейшие исследования, проведенные Баумейстером и его коллегами, выявили связь ослабленной веры в свободу воли со стрессом, несчастьем и меньшей приверженностью отношениям. Они обнаружили, что, когда испытуемых убеждали поверить в то, что «все человеческие действия вытекают из предшествующих событий и в конечном счете могут быть поняты с точки зрения движения молекул», эти испытуемые уходили с более низким чувством смысла жизни. В начале этого года другие исследователи опубликовали исследование, показывающее, что более слабая вера в свободу воли коррелирует с плохой успеваемостью.
Список можно продолжить: вера в то, что свобода воли является иллюзией, как было показано, делает людей менее творческими, более склонными к конформизму, менее склонными учиться на своих ошибках и менее благодарными друг другу. Кажется, во всех отношениях, когда мы принимаем детерминизм, мы потворствуем своей темной стороне.
Немногие ученые спокойно заявляют, что люди должны верить откровенной лжи. Пропаганда увековечивания лжи нарушила бы их целостность и принцип, которым философы давно дорожат: платоновская надежда на то, что истина и добро идут рука об руку. Саул Смиланский, профессор философии Хайфского университета в Израиле, боролся с этой дилеммой на протяжении всей своей карьеры и пришел к болезненному выводу: «Мы не можем позволить людям усвоить правду» о свободе воли.
Смилянский убежден, что свободы воли в традиционном понимании не существует — и было бы очень плохо, если бы большинство людей это осознало. «Представьте, — сказал он мне, — что я обдумываю, выполнить ли свой долг, например, прыгнуть с парашютом на вражескую территорию, или что-то более приземленное, например, рискнуть своей работой, сообщив о каком-то правонарушении. Если все признают, что свободы воли не существует, тогда я буду знать, что люди скажут: «Что бы он ни сделал, у него не было выбора — мы не можем его винить». принимая эгоистичный вариант». Это, считает он, очень опасно для общества, и «чем больше людей примут детерминистскую картину, тем хуже будет».
Детерминизм не только подрывает вину, утверждает Смилански; это также подрывает похвалу. Представьте, что я действительно рискую своей жизнью, прыгая на вражескую территорию, чтобы выполнить дерзкую миссию. Потом скажут, что у меня не было выбора, что мои подвиги были лишь, по выражению Смилянского, «развертыванием данности» и поэтому вряд ли достойны похвалы. И точно так же, как принижение порицания устранило бы препятствие к злым поступкам, так и принижение похвалы лишило бы стимула делать добро. Наши герои казались бы менее вдохновляющими, утверждает он, наши достижения менее заслуживающими внимания, и вскоре мы погрузились бы в упадок и уныние.
Смилянски отстаивает точку зрения, которую он называет иллюзионизмом, — веру в то, что свобода воли действительно является иллюзией, но общество должно ее защищать. Идея детерминизма и подтверждающие ее факты должны быть заключены в башню из слоновой кости. Только посвященные за этими стенами могут осмелиться, как он сказал мне, «смотреть в лицо темной правде». Смиланский говорит, что понимает, что в этой идее есть что-то радикальное, даже ужасное, но если выбирать между правдой и добром, то ради общества правда должна уйти.
Аргументы Смилянского на первый взгляд могут показаться странными, учитывая его утверждение о том, что мир лишен свободы воли: если мы на самом деле ничего не решаем, кого волнует, какая информация будет выпущена? Но новая информация, конечно же, является сенсорным входом, как и любая другая; оно может изменить наше поведение, даже если мы не являемся сознательными агентами этого изменения. Говоря языком причин и следствий, вера в свободу воли не может быть вдохновляет нас делать все возможное, но побуждает нас к этому.
Иллюзионизм занимает меньшинство среди академических философов, большинство из которых все еще надеется, что добро и истину можно примирить. Но это представляет собой древнее направление мысли среди интеллектуальной элиты. Ницше называл свободу воли «выдумкой теологов», которая позволяет нам «судить и наказывать». И многие мыслители, как и Смилянский, полагали, что институты суда и наказания необходимы, если мы хотим избежать падения в варварство.
Смиланский не поддерживает политику оруэлловского контроля над мыслями. К счастью, утверждает он, они нам не нужны. Вера в свободу воли естественна для нас. Ученым и комментаторам просто нужно проявлять некоторую сдержанность, вместо того, чтобы радостно разубеждать людей в иллюзиях, которые поддерживают все, что им дорого. Большинство ученых «не понимают, какой эффект могут иметь эти идеи», — сказал мне Смиланский. «Пропаганда детерминизма самодовольна и опасна».
Однако не все ученые, публично выступающие против свободы воли, слепы к социальным и психологическим последствиям. Некоторые просто не согласны с тем, что эти последствия могут включать в себя крах цивилизации. Одним из самых выдающихся является нейробиолог и писатель Сэм Харрис, который в своей книге 2012 года Свобода воли , призванный разрушить фантазию об осознанном выборе. Как и Смиланский, он считает, что свободы воли не существует. Но Харрис считает, что нам лучше обойтись без полного представления об этом.
«Нам нужны наши убеждения, чтобы отслеживать, что является правдой, — сказал мне Харрис. Иллюзии, какими бы благими намерениями они ни руководствовались, всегда будут сдерживать нас. Например, в настоящее время мы используем угрозу тюремного заключения как грубый инструмент, чтобы убедить людей не совершать плохих поступков. Но если мы вместо этого примем, что «человеческое поведение возникает из нейрофизиологии», утверждал он, тогда мы сможем лучше понять, что на самом деле заставляет людей делать плохие вещи, несмотря на эту угрозу наказания, и как их остановить. «Нам нужно, — сказал мне Харрис, — знать, какие рычаги мы можем использовать как общество, чтобы побудить людей быть лучшей версией себя, которой они могут быть».
По словам Харриса, мы должны признать, что даже самые отъявленные преступники — например, кровожадные психопаты — в некотором смысле несчастливы. «Они не выбирали свои гены. Они не выбирали своих родителей. Они не создали свой мозг, но их мозг является источником их намерений и действий». В глубоком смысле их преступления не являются их ошибкой. Признавая это, мы можем беспристрастно подумать о том, как вести себя с правонарушителями, чтобы перевоспитать их, защитить общество и сократить количество правонарушений в будущем. Харрис считает, что со временем «можно будет вылечить что-то вроде психопатии», но только если мы признаем, что мозг, а не какая-то воздушная волшебная свободная воля, является источником отклонения.
Принятие этого избавит нас от ненависти. Привлечение людей к ответственности за их действия может показаться краеугольным камнем цивилизованной жизни, но мы платим за это высокую цену: обвинение людей делает нас злыми и мстительными, и это затуманивает наши суждения.
«Сравните реакцию на ураган Катрина, — предложил Харрис, — с реакцией на террористический акт 11 сентября». Для многих американцев люди, захватившие эти самолеты, являются воплощением преступников, свободно решивших творить зло. Но если мы откажемся от нашего представления о свободе воли, тогда их поведение следует рассматривать как любое другое природное явление, и это, как считает Харрис, сделало бы нашу реакцию гораздо более рациональной.
Несмотря на то, что масштабы двух катастроф были одинаковыми, реакции сильно отличались. Никто не стремился отомстить тропическим штормам или объявить войну погоде, поэтому ответы Катрине могли быть просто сосредоточены на восстановлении и предотвращении будущих бедствий. Реакция на 11 сентября, утверждает Харрис, была омрачена возмущением и желанием отомстить и привела к ненужной гибели бессчетного количества жизней. Харрис не говорит, что мы вообще не должны были реагировать на 11 сентября, просто хладнокровная реакция выглядела бы совсем по-другому и, вероятно, была бы гораздо менее расточительной. «Ненависть токсична, — сказал он мне, — и может дестабилизировать жизнь отдельных людей и целых обществ. Потеря веры в свободную волю подрывает смысл ненавидеть кого бы то ни было».
Принимая во внимание, что данные Кэтлин Вос и ее коллег предполагают, что социальные проблемы могут возникать из-за того, что наши собственные действия определяются силами, находящимися вне нашего контроля, — ослабляющими нашу мораль, нашу мотивацию и наше чувство осмысленности жизни, — считает Харрис. что социальные выгоды будут результатом того, что мы будем рассматривать поведение других людей в том же свете. С этой точки зрения моральные последствия детерминизма выглядят совсем иначе и намного лучше.
Более того, утверждает Харрис, по мере того, как обычные люди начинают лучше понимать, как работает их мозг, многие из проблем, задокументированных Восом и другими, исчезнут. Детерминизм, пишет он в своей книге, не означает, что «сознательное осознание и взвешенное мышление бесполезны». Определенные виды действий требуют от нас осознания выбора — взвешивания аргументов и оценки доказательств. Правда, если бы мы снова оказались в точно такой же ситуации, то 100 раз из 100 мы бы приняли одно и то же решение, «точно так же, как перемотать фильм и снова его проиграть». Но акт обдумывания — борьба с фактами и эмоциями, которые, по нашему мнению, необходимы для нашей природы, — тем не менее реален.
Большая проблема, по мнению Харриса, заключается в том, что люди часто путают детерминизм с фатализмом. Детерминизм — это вера в то, что наши решения являются частью неразрывной цепи причин и следствий. Фатализм, с другой стороны, — это вера в то, что наши решения на самом деле не имеют значения, потому что все, чему суждено произойти, произойдет — как женитьба Эдипа на своей матери, несмотря на его попытки избежать этой участи.
Большинство ученых «не понимают, какой эффект могут иметь эти идеи», — сказал мне Смиланский. Проветривать их «самодовольно и опасно». Когда люди слышат, что свободы воли не существует, они ошибочно становятся фаталистами; они думают, что их усилия ничего не изменят. Но это ошибка. Люди не движутся к неизбежной судьбе; учитывая другой стимул (например, другое представление о свободе воли), они будут вести себя по-разному и, следовательно, жить по-разному. Харрис считает, что если бы люди лучше понимали эти тонкие различия, последствия утраты веры в свободу воли были бы гораздо менее негативными, чем предполагают эксперименты Воса и Баумейстера.
Можно ли пойти еще дальше? Есть ли путь вперед, сохраняющий как вдохновляющую силу веры в свободу воли, так и сострадательное понимание, которое приходит с детерминизмом?
Философы и теологи привыкли говорить о свободе воли так, будто она либо включена, либо выключена; как будто наше сознание плывет, как призрак, полностью над причинно-следственной цепью, или как будто мы катимся по жизни, как камень с горы. Но может быть и другой взгляд на человеческую деятельность.
Некоторые ученые утверждают, что мы должны думать о свободе выбора с точки зрения наших очень реальных и изощренных способностей наметить несколько возможных ответов на конкретную ситуацию. Одним из них является Брюс Уоллер, профессор философии в Государственном университете Янгстауна. В своей новой книге Восстанавливающая свободная воля , он пишет, что мы должны сосредоточиться на нашей способности в любых условиях создавать для себя широкий спектр вариантов и выбирать среди них без внешних ограничений.
Для Уоллера просто не имеет значения, что эти процессы подкреплены причинно-следственной цепью возбужденных нейронов. По его мнению, свобода воли и детерминизм не являются противоположностями, за которые их часто принимают; они просто описывают наше поведение на разных уровнях.
Уоллер считает, что его объяснение соответствует научному пониманию того, как мы эволюционировали: кормящиеся животные — люди, а также мыши, медведи или вороны — должны иметь возможность создавать для себя варианты и принимать решения в сложной и меняющейся среде. Люди с нашим массивным мозгом гораздо лучше других животных обдумывают и взвешивают варианты. Наш диапазон возможностей намного шире, и в результате мы становимся свободнее.
Определение свободы воли, данное Уоллером, соответствует тому, как его видят многие обычные люди. Одно исследование 2010 года показало, что люди в основном думали о свободе воли с точки зрения следования своим желаниям без принуждения (например, когда кто-то приставляет пистолет к вашей голове). Пока мы продолжаем верить в этот вид практической свободы воли, этого должно быть достаточно, чтобы сохранить те идеалы и этические нормы, которые исследовали Вос и Баумейстер.
Тем не менее, концепция свободы воли Уоллера по-прежнему приводит к совершенно иному взгляду на справедливость и ответственность, чем у большинства людей сегодня. Никто не был причиной сам: никто не выбирал свои гены или среду, в которой он родился. Поэтому никто не несет окончательной ответственности за то, кто он есть и что он делает. Уоллер сказал мне, что он поддерживает идею речи Барака Обамы 2012 года «Вы не строили этого», в которой президент привлек внимание к внешним факторам, которые помогают добиться успеха. Его также не удивило, что это вызвало такую резкую реакцию тех, кто хочет верить, что они были единственными архитекторами своих достижений. Но он утверждает, что мы должны признать, что результаты жизни определяются различиями в природе и воспитании, «чтобы мы могли принять практические меры, чтобы исправить несчастье и помочь каждому реализовать свой потенциал».
Понимание того, как будет работой десятилетий, пока мы медленно разгадываем природу нашего собственного разума. Во многих областях эта работа, вероятно, принесет больше сострадания: предложите больше (и более точную) помощь тем, кто оказался в плохом месте. И когда угроза наказания необходима в качестве сдерживающего фактора, она во многих случаях будет уравновешена усилиями по укреплению, а не подрыву способности к автономии, которая необходима любому человеку для ведения достойной жизни. Волю, ведущую к успеху — видеть положительные варианты для себя, принимать правильные решения и придерживаться их, — можно развивать, и те, кто находится на дне общества, больше всего нуждаются в этом развитии.
Некоторым людям это может показаться беспричинной попыткой съесть кусок пирога. И в некотором смысле это так. Это попытка сохранить лучшие части системы убеждений о свободе воли, отказавшись от худших. Президент Обама, который защищал «веру в свободную волю» и утверждал, что мы не являемся единственными архитекторами своего состояния, должен был понять, насколько это тонкая грань. Тем не менее, это может быть то, что нам нужно, чтобы спасти американскую мечту — и, действительно, многие из наших представлений о цивилизации во всем мире — в век науки.
терминология — Что такое «ограниченная свобода воли»?
Ну, «Термин Ограниченная свобода воли » не популярен, и я нашел статью « Ограничения свободы воли» в визуализации Сартра, а краткое изложение работы приведено ниже — может быть интересным в данном контексте.
Каковы пределы свободы воли?
Есть ли у людей свобода воли или это иллюзия и главное в какой момент наша свободная воля сливается с существующей социологическое и экологическое давление?
Давайте рассмотрим экзистенциальный подход Жана-Поля Сартра к свободе воли и концепции бытия, чтобы рассмотреть его аргументы и то, могут ли современные разработки в области психологии добавить к этому аргументу.
Теория свободы воли, предложенная Жаном-Полем Сартром, была противоречивой и революционной, поскольку противостояла существующим представлениям об этом предмете. Рассмотрение этого с его онтологическим взглядом на свободу воли не соответствовало существующей парадигме мысли, которой был компатибилизм.
«Компатибилизм — это точка зрения, что свобода воли и детерминизм на самом деле совместимы» (Райт, 2005),
, например, будучи небрежно настроенным, имея свободную волю выбрать другой путь. Сартр выступает за противоположную точку зрения, инкомпатибилизм, который утверждает, что свобода воли несовместима с детерминизмом.
Для Сартра: «То, что мы называем свободой, невозможно отличить от бытия «человеческой реальности». Человек существует сначала не для того, чтобы впоследствии быть свободным; нет разницы между бытием человека и его бытием свободным» (Сартр, 19).74) Теория свободы [ Часть первая, глава 1, раздел V, 24-45/60-84 и часть четвертая, глава 1, раздел I])
Сартр начинает с того, что мы можем быть свободны по отношению к вещам мира, только если наше отношение к себе содержит свободу: «человеческая реальность может отделиться от мира [.
..] только в том случае, если ее собственная природа такова, что самоотстранения» (Sartre, J.P., 1974: 25/61), эта самоотстраненность, безусловно, кажется похожей на рационалистический подход к различению тела и разума, который допускает рефлексивную отстраненность как онтологический подход, и противоречит идее компатибилизма, который предполагал бы, что мы связаны с миром, а не отделены от него.
Для начала давайте сфокусируем на трех областях Бытия и Ничто, чтобы начать понимать взгляд Сартра на свободу воли.
‘ (1) Существование предшествует сущности. ’ (Сартр, 1974)
Сартр предполагает, что мы должны начать с субъективного. Для Сартра этот факт коренным образом меняет наше представление о людях. Наши сущности — наши определения — приходят в конце нашей жизни, а не в начале.
Таким образом, для Сартра прожить свою жизнь — все равно, что написать роман, создать произведение искусства.
Пока это не сделано, нет смысла спрашивать, что это «на самом деле», удовлетворительно или нет. На эти вопросы есть ответы только тогда, когда она завершена.
Фактически Сартр отвергает любое понятие «личности»
глубоко внутри меня, «настоящее я», скрытое более или менее фальшивым «публичным» я. (Эта тема довольно подробно развита в «Трансцендентности Эго».) Из этого следует, конечно, что Сартр отверг бы все модные книги о «самопомощи», которые советуют вам войти в контакт со своим «настоящим Я», выпусти это.
Для Сартра он отвергает реальный аспект личности. Он возражает против аргумента в пользу замысла, который до сих пор обычно использовался философами в онтологическом аргументе для определения существования Бога в обеспечении нашего творения. Сартр использует обратное как аргумент в пользу того, что наше существование предшествует сущности. «(2) Каждый человек отвечает за всех людей». (Сартр, 1974)
Люди несут ответственность за все решения и за то, как эти решения влияют на личность. Например, вы не осуждаете свой прошлый выбор, но можете изменить свое мышление, сознательно приняв решение пойти по новому пути.
Конечно, это наводит на мысль о моральной ответственности, не замеченной в предыдущих философских подходах в течение многих лет, особенно если учесть, что это не было основано на религиозном аргументе или онтологическом подходе.
Сартр бескомпромиссен в отношении личного выбора и результатов, которые он дает. В своей книге он определяет эмоции и в других местах, что выбор, основанный на эмоциональном влиянии, не может служить оправданием. Эмоции усваиваются через действие и не являются пассивными по отношению к нашему опыту.
‘Сартр приводит пример пациента французского психолога Пьера Жане. Она подошла к Джанет с какой-то проблемой для обсуждения (нам не сказали, что именно). По мере того, как она разговаривала с Джанет и все ближе и ближе подходила к главному, напряжение начало нарастать — эмоциональный уровень разговора стал повышаться.
Наконец, как только она собиралась выпалить, в чем была настоящая проблема, эмоциональное напряжение достигло такой точки, что она расплакалась и не могла продолжать. Сартр отвечает: «Разве это не удобно!» Дело было не в том, что она не могла продолжать, потому что задыхалась и не могла говорить» (Spade, 1996). Психоанализ того времени.
Его подход к личному выбору и личности, определяемой через решение, привлекателен; он бескомпромиссен и предлагает множество позитивных подходов к сложным моральным и личным решениям.
‘Он предполагает, что человек должен изменяться и адаптироваться к вызовам естественно ориентированным на будущее, что сегодня также считается очень благоприятным в психологии. Он не извиняется перед преступниками и до сих пор утверждает, что они выбрали и продолжают выбирать такой образ жизни. «Но экзистенциалист, изображая труса, показывает его ответственным за свою трусость.
Он не такой из-за трусливого сердца, легких или головного мозга, он не стал таким благодаря своему физиологическому организму; он такой потому, что своими действиями превратил себя в труса.
…Что люди чувствуют смутно и с ужасом, так это то, что трус, каким мы его представляем, виновен в том, что он трус .
Люди предпочли бы родиться либо трусом, либо героем…. Если вы родились трусом, вы можете быть вполне довольны, вы ничего не можете с этим поделать, и вы всю жизнь будете трусом, что бы вы ни делали; и если вы родились героями, вы снова можете быть вполне довольны;
*вы всю жизнь будете героями, героически ешьте и пьете. В то время как экзистенциалист говорит, что трус делает себя трусливым, герой делает себя героем; и что у труса всегда есть возможность отказаться от трусости, а у героя перестать быть героем». (Сартр, 1974: 359-360; Спейд, 1996) * Действительно, Сартр продолжает утверждать, что мы несем ответственность не только за собственный выбор, но и за то, как наши действия влияют на других. : «И когда мы говорим, что человек отвечает за самого себя, мы не имеем в виду, что он отвечает только за свою индивидуальность, но что он отвечает за всех людей».
(Сартр, 1974: 350).**
Таким образом, наши действия отражают наши ценности и, следовательно, формируют не только нас самих, но и окружающих нас людей.
‘ Выбирать между тем или этим означает в то же время утверждать ценность того, что выбирается. Мы никогда не можем выбрать худшее» (Sartre, 1974:350), это относится к сократовскому парадоксальному аргументу, что никто никогда не хочет делать зло. Так зачем кому-то проводить такую акцию, если он свободен?
Его ответ: вы не знаете, что это зло, никто не должен выбирать действие, которое нанесет долгосрочный ущерб, но примеры очевидны ежедневно, например, курение и употребление алкоголя. Для Сократа существовало различие между добром и злом, но для Сартра не существует абсолютов, это скорее процесс выбора и анализа выгоды, и, конечно же, нет оправдания невежеству, поскольку это еще один выбор не получать образования.
(3) Человек обречен быть свободным.
До сих пор Сартр предполагал, что свобода является личной и неограниченной, но высказывал поразительное мнение. Я свободен выбирать, но не избран быть свободным, а это означает, что жизнь и свобода навязаны нам, и мы обязаны мудро использовать эту свободу. Приговорен к свободе, «Осужден, потому что сам себя не создавал, но тем не менее находится на свободе, и с того момента, как он брошен в этот мир, отвечает за все, что он делает. » (Сартр, 1974:353). Это определение происхождения Сартра не свободы быть свободным. Продолжая, Сартр описывает, что свобода воли и детерминизм должны быть переосмыслены, нет выбора для начала, есть только возможность наилучшего выбора из ряда альтернатив, например, перекресток, указывающий на разные маршруты.
Я свободен в выборе, учитывая контекстуальное положение, в котором я нахожусь, и возлагать вину за выбор на окружающую среду для Сартра недостаточно. Конечно, детерминисты будут утверждать, что определенные позиции не предлагают выбора и что наш выбор предопределен рядом факторов, включая социальное положение, окружающую среду, генетику и т.
д. Психологический вклад в свободу воли обсуждает: «Потенциальные угрозы нашей свободе воли, будет включать любую теорию или свидетельство, предполагающие, что наши сознательные размышления не влияют на наши действия (contra CR) или что мы склонны руководствоваться бессознательными влияниями, которые мы отвергли бы, если бы знали о них (MR). (Опять же, эти угрозы свободе воли полностью согласуются с детерминизмом и ложностью детерминизма.)
Итак, нашей свободе воли угрожала бы теория, утверждающая, что наши сознательные ментальные состояния причинно не связаны с действием (эпифеноменализм). Конечно, все мы иногда действуем без сознательного обдумывания, и все мы подвержены случаям невежества и рационализации.
Вопрос в том, являются ли эти вызовы нашей свободе воли более всеобъемлющими, чем мы думаем?’ (Намиас, 2013)
Все больше эмпирических данных из когнитивной и нейропсихологии указывают на то, что сознательные психические процессы могут быть минимальными или до некоторой степени автоматизированными.
0129 Это исследование показывает, что, когда люди выносят моральные суждения, они часто действуют в соответствии с непосредственными интуитивными реакциями, и их сознательные размышления просто придумывают постфактум рационализации этих интуитивных реакций» (Nahmias, 2013)
Примеры исследований, подчеркивающих групповой конформизм и социальное послушание, показали, как может быть уменьшена свобода воли (Asch, 1951; Milgram, 1963; Zimbardo, 1989), но можем ли мы действительно поверить, что у нас никогда не будет выбора? Я бы предположил, что мы сохраняем нашу способность к логическому и рефлексивному мышлению над действием, что поддерживает наши действия в соответствии с аргументом Сартра о том, что наши действия определяют не только наше текущее состояние, но и наше состояние бытия.
Между натуралистами и ситуационистами ведутся серьезные споры о том, предсказуемы ли наши действия и поддаются ли определению врожденное поведение. Многие люди, когда их спрашивают об их реакции на социальное соответствие, отвечают, заявляя противоположный результат, но исследования показывают обратное. «Во многих релевантных экспериментах социальной психологии корреляция между чертами характера (о которых они сообщают сами или измеряют иным образом), которые испытуемые считают важными, и их собственным или чужим реальным поведением практически отсутствует или незначительна» (Nahmias, 2013). . Это говорит о том, что черты, которые мы одобряем или стремимся развить, имеют тенденцию быть неэффективными, учитывая силу определенных ситуационных факторов.
Наконец, поскольку мы не знаем о силе ситуационных факторов, наши объяснения собственных и чужих действий основаны на ошибочных народных теориях и неточном самоанализе. Наша способность действовать в соответствии со своими причинами ограничена в той мере, в какой мы не знаем, почему мы делаем то, что делаем. Поскольку формирование нашего поведения посредством осознанных решений было более благоприятным для реакции на такие ситуации. Конечно, есть возможности для дальнейших исследований, чтобы изменить устоявшиеся парадигмы по вопросу, который все еще открыт для обсуждения.
![]()
Филип Зимбардо в своей книге «Эффект Люцифера» (2007) предлагает свой взгляд на социальную конформность и отсутствие свободы воли: «Должно быть ясно, что даже самая лучшая психология не может предсказать, как каждый человек будет вести себя в данной ситуации; всегда существует некоторая степень индивидуальной изменчивости, которую невозможно объяснить».
Учитывая его обширный опыт социального обучения, социального конформизма и присутствия в военном расследовании Абу-Грейб злоупотреблений в тюрьмах в вооруженных силах США, это, безусловно, позитивный подход к ответственности свободы воли и необходимости осмысления наших действий и их последствий. вести. «Одним из больших преимуществ нашего вида является способность исследовать и понимать наш социальный мир, а затем использовать то, что мы знаем, чтобы сделать нашу жизнь лучше». (Зимбардо, 2008). Это восходит к акценту Жана-Поля Сартра на том, чтобы быть для других, цитируя статью Баумейстера (2008) о свободе воли и психологии «Сартр (19).
43/1974) страстно выступал за человеческую свободу. Он утверждал, что люди всегда и неизбежно свободны — «осуждены на свободу», в его знаменитой фразе. Жизнь — это череда моментов выбора, и в каждом моменте выбора вы могли бы выбрать не то, что сделали» (Baumeister, 2008). Многие
психологи возражали бы против свободы воли в поддержку детерминизма, исследования к настоящему времени показали, что люди иногда ошибаются, когда считают свои действия свободными, поскольку факторы вне их сознания действительно оказывают на них причинное влияние (Bargh, 19).94; Вегнер, 2002; Уилсон, 2002 г.; Баумайстер, 2008).
мы не утверждаем, что свобода воли неограниченна и не лишена внешних и средовых, социологических и культурных влияний, но, как предлагает Сартр, мы должны быть решительными и преданными выбору, который мы считаем хорошим и стоящим, а не просто реагировать на временные силы в работе.
(PDF) Каковы пределы свободы воли? Сартр и психология.