как право банкротное решает задачи права уголовного. Обзор судебной практики по криминальным банкротствам
В 1996 году Уголовный кодекс Российской Федерации (далее – УК РФ) сменил Уголовный кодекс РСФСР 1960 года. Существенные изменения в уголовном кодексе 1996 года коснулись именно экономических составов, в том числе для устранения наиболее негативных злоупотреблений против интересов кредиторов, впервые была установлена уголовная ответственность за неправомерные действия при банкротстве (статья 195 УК РФ).
В дальнейшем, самые существенные изменения статья 195 УК РФ претерпела в 2005 году, когда в редакцию от 19.12.2005 г., вступившую в силу 02.01.2006 г. была добавлена третья часть, предусматривающая уголовную ответственность за незаконное воспрепятствование деятельности арбитражного управляющего, либо временной администрации кредитной организации.
Безусловно прогрессивные в момент принятия, положения статьи 195 УК РФ, увы, к настоящему моменту стали архаичными, как с точки зрения регулируемых отношений, так и с точки зрения юридической техники.
Содержание нормы статьи 195 УК РФ почти полностью дублирует содержание статей 45, 46, 47 Закона РФ от 19.11.1992 № 3929-1 «О несостоятельности (банкротстве) предприятий».
Так, по результатам анализа почти 100 дел о привлечении к уголовной ответственности по указанной статье, выявлено, что, объективная сторона данного преступления чаще всего представляет из себя заключение сделок, целью которых является выбытие имущества из собственности юридического лица, имеющего признаки банкротства, по заниженной цене, либо вообще без оплаты по таким сделкам (часть 1 статьи), либо выполняется посредством совершения действий, которые нарушают очередность удовлетворения требований кредиторов должника, создавая преимущество перед определенными кредиторами (часть 2 статьи).
Указанное, в свою очередь, позволяет сделать вывод, что объективная сторона преступлений, охваченных составом статьи 195 особенной части УК РФ во многом совпадает с содержанием соответствующих норм Закона «О несостоятельности (банкротстве)» № 127-ФЗ в части оснований для признания сделок недействительными и привлечения к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц.
Сложившаяся ситуация приводит к появлению неоднозначно разрешаемых в теории и на практике вопросов квалификации преступлений, совершаемых в процедурах банкротства, составы которых попросту не способны охватить современные тенденции и скорость криминализации отношений в сфере несостоятельности, зачастую, маскируемые злоумышленниками под нормальные гражданско-правовые отношения сторон.
К примеру, несмотря на наименование статьи 195 УК РФ «Неправомерные действия при банкротстве», очевидно, что объективная сторона преступления, предусмотренного только частью 3 данной статьи может быть выполнена только после введения соответствующей процедуры банкротства, при этом, часть 1 и часть 2, соответственно, выполняются до введения любой из процедур банкротства в отношении должника, а сама формулировка «Неправомерные действия при банкротстве» предполагает признание арбитражным судом неспособности должника в полном объеме удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, а не наличие признаков банкротства, как обязательного элемента, сопутствующего объективной стороне преступлений, описываемых в части 1 и 2.
Вместе с тем, в действующем уголовном законодательстве мы не найдем, что именно понимается под признаками банкротства
В то же время, если мы обратимся к законодательству банкротному, то увидим не одно толкование такого понятия как «признаки банкротства». Так, пункт 2 статьи 3 Закона о банкротстве определяет признаки банкротства как неспособность юридического лица удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам, о выплате выходных пособий и (или) об оплате труда лиц, работающих или работавших по трудовому договору, и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или) обязанность не исполнены им в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены.
При этом, пункт 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 г. № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» содержит такое понятие как объективное банкротство, которое включает в себя период, предшествующий моменту, в который должник стал неспособен в полном объеме удовлетворить требования кредиторов, в том числе об уплате обязательных платежей, из-за превышения совокупного размера обязательств над реальной стоимостью его активов.
Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, утвержденный Президиумом Верховного Суда РФ 29.01.2020 г. оперирует таким понятием как имущественный кризис, т.е. трудное экономическое положение, в котором находится должник при наличии любого из обстоятельств, указанных в п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве и ему надлежит обратиться в суд с заявлением о собственном банкротстве.
Безусловно, такое количество подходов к толкованию признаков банкротства не может не ввести в заблуждение правоохранительные органы при квалификации тех или иных правовых деяний, подпадающих под состав ст. 195 УК РФ, что неизбежно сказывается на «работе» указанной нормы.
Так, если обратить внимание на данные статистики, то за последние пять лет общее число осужденных по статье 195 УК РФ составило 56 человек, при максимуме в 21 человек 2015 году и минимуме в 6 человек в 2016 году.
При этом, в соответствии с данными судебного департамента, как статистические показатели рассмотрения заявлений о признании недействительными сделок в процедурах банкротства, так и показатели рассмотрения заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц неуклонно растут и составили по итогам 2019 года, в отношении заявлений о признании недействительными сделок в процедурах банкротства 32 315 рассмотренных по существу при 16 801 удовлетворенных, в отношении рассмотрения заявлений о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц 5 264 рассмотренных по существу при 2995 удовлетворенных.
Приведенная статистика, демонстрирующая очевидное превосходство рассмотрения арбитражными судами обособленных споров по делам о банкротстве на основании как заявлений об оспаривании сделок, так и о привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих лиц должника над количеством осужденных на основании ч. 1 и ч. 2 ст. 195 УК РФ, в совокупности с очевидной архаичностью нормы статьи 195 УК РФ, свидетельствуют не только о неэффективности рассматриваемой нормы, но и о ее непрозрачности.
Существующее на сегодняшний день отсутствие правовой определенности в данном вопросе, допущенное законодателем умышленно или по неосторожности, зачастую не только побуждает бенефициаров должника к совершению противоправных действий, замаскированных под гражданско-правовые, а на деле отвечающим всем признакам состава преступления по ст. 195 УК РФ, но и создает благодатную почву для злоупотребления со стороны правоохранительных органов «подгоняющих» действия нерадивых коммерсантов под статью.
В апреле 2019 года представители МВД на заседании президиума Общественного совета при министерстве высказывались о необходимости декриминализации статей УК РФ о преднамеренном и фиктивном банкротстве (196 и 197 УК РФ) в связи с тем, что реально на практике данные нормы не используется.
Тогда как Президент Российской Федерации в своём перечне поручений по вопросу совершенствования института банкротства, адресованном Правительству РФ ,напротив, предложил установить квалифицированные составы преступлений, предусмотренных статьями 195 и 196 УК РФ, повышающих ответственность за их совершение группой лиц по предварительному сговору, организованной группой, лицом с использованием служебного положения, арбитражным управляющим или ликвидатором, а также наделить органы власти полномочиями по проверке обоснованности заключений арбитражных управляющих о наличии или отсутствии признаков преднамеренного или фиктивного банкротства должников.
В настоящее время в государственную думу на рассмотрение внесен законопроект № 909883-7 о внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации в части установления дополнительных механизмов противодействия преступлениям, связанных с банкротством кредитной или иной финансовой организации, которыми предлагается ужесточить наказание за неправомерные действия при банкротстве кредитных, страховых и иных финансовых организаций и предусмотреть отдельные нормы для этого.
Описанные выше действия законодателя носят несистемный, пожалуй, даже непоследовательный характер в части определения государственной политики применительно к криминальным банкротствам, что может говорить об отсутствии такой политики в целом.
Таким образом, на сегодняшний день можно сделать вывод не только об отсутствии определенности в отношении «банкротных» норм в уголовном законодательстве, но и о том, что сложившаяся на практике ситуация приводит к так называемой «стигматизации» банкротного права, которое при текущем уровне регулирования фактически подменяет собой охранительную и предупредительную функции уголовного права.
Нам видится, что реформа и статьи 195 УК РФ в частности, и в целом положений Уголовного кодекса РФ, касающихся, так называемого криминального банкротства с установлением четких и понятных составов уже давно назрела и чрезвычайно востребована всем бизнес-сообществом для обретения желанной правовой определенности. Хочется надеяться, что законодатель проявит чуткость в данном вопросе и соответствующие изменения не заставят себя долго ждать.
Подробнее о результатах применения судами статьи 195 УК РФ можно узнать в обзоре, подготовленном юридической фирмой Арбитраж.ру совместно с адвокатским бюро Феоктистов и партнеры: https://arbitrageru.legal/analytics/view/195-2020/
Наказание за тайный увод активов банков при банкротстве предложили усилить
Свежий номер
РГ-Неделя
Родина
Тематические приложения
Союз
Свежий номер
11.12.2020 16:30
Рубрика:
Экономика
Владислав Куликов
Правительственная комиссия по законопроектной деятельности рассмотрела законопроект, усиливающий систему наказания за нарушения при банкротстве финансовых организаций, например, тайный увод активов банка. При этом номинальные руководители банков — своего рода зиц-председатели Фунты — получат возможность избежать тюрьмы, если выдадут истинных владельцев бизнеса.
Валерий Шарифулин/ТАСС
Председатель Комиссии Ассоциации юристов России по правовым проблемам несостоятельности (банкротства) Наталья Федотова отметила, что подготовленный проект поправок в Уголовный кодекс направлен на борьбу с недобросовестными действиями при банкротстве.
«Сегодня большую проблему для экономики представляют ситуации, когда процедура банкротства используется для ухода от обязательств. Например, имущество может скрываться, а бухгалтерия фальсифицироваться. Нередко руководители предприятий умышленно доводят свою организацию до формальных признаков банкротства, а материальные ценности впоследствии тайно переводят в подконтрольные фирмы», — рассказала Наталья Федотова.
Она подчеркнула, что в Уголовном кодексе есть статьи, наказывающие за подобные действия.
«Так, статья 195 УК предусматривает санкции за неправомерные действия при банкротстве: сокрытие имущества, неправомерное удовлетворение имущественных требований отдельных кредиторов, незаконное воспрепятствование деятельности арбитражного управляющего и т.п. Статья 196 УК наказывает за преднамеренное банкротство, которым кредиторам причинен крупный ущерб. Однако практика по ним минимальна. По данным Судебного департамента при Верховном суде России, по статье 195 за шесть месяцев этого года были осуждены четыре человека, по статье 196 — 11 человек.
В 2019 году по статье 195 осуждены 13 человек, по статье 196 УК — 29 человек», — отметила Наталья Федотова.
При этом процедура банкротства на практике весьма распространена.
Наталья Федотова рассказала, что в 2019 году в арбитражные суды поступило 146,4 тысячи заявлений о признании должника банкротом. По 80,9 тысячи дел принято решение о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства или о введении реализации имущества. По 12,3 тысячи дел банкротами признаны юридические лица, по 68,6 тысячи дел — граждане и индивидуальные предприниматели. В 70% завершенных процедур отсутствует погашение задолженности перед кредиторами. Далеко не всегда это вызвано недобросовестными действиями должника.
«Преступления, предусмотренные статьей 195, относятся к преступлениям небольшой тяжести, что не позволяет правоохранительным органам проводить полноценные оперативно-розыскные мероприятия. Более того, срок давности по таким преступлениям составляет два года. Учитывая, что сами по себе процедуры банкротства занимают длительное время, этого срока оказывается недостаточно для проведения разбирательства по уголовному делу», — пояснила Наталья Федотова.
Кроме того, как отметила Наталья Федотова, на рассмотрении в Государственной Думе находится законопроект о внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации в части установления дополнительных механизмов противодействия преступлениям, связанным с банкротством кредитной или иной финансовой организации.
«Предлагается дополнить Уголовный кодекс Российской Федерации новыми статьями 195.1, 196.1 и 197.1, содержащими как формальные, так и материальные составы преступлений за неправомерные действия при банкротстве кредитных организаций, страховых организаций или негосударственных пенсионных фондов», — сообщила Наталья Федотова.
Подготовленные же сейчас поправки предлагают дополнить статью 195 новой частью, вводящей усиленное наказание за неправомерные действия при банкротстве, совершенные с использованием служебного положения, а равно лицом, контролирующим должника.
«Санкции предусматривают, помимо прочего, лишение свободы от трех до четырех лет. Данное преступление будет отнесено к преступлениям средней тяжести.
Это позволит правоохранительным органам проводить полный спектр оперативно-розыскных мероприятий, а также увеличить срок давности привлечения к уголовной ответственности до шести лет. Надо подчеркнуть, что тяжесть увеличивается не для всей статьи, а для предлагаемого состава преступления», — объяснила Наталья Федотова.
Также проект предусматривает повышенные меры ответственности по статьям 195 и 196 УК, если преступление совершено с использованием служебного положения или группой лиц по предварительному сговору.
«Кроме того, предлагаемые нормы помогут выявлять лиц, контролирующих должника, но остающихся за кадром. В частности, номинальные руководители организации могут быть освобождены от уголовной ответственности, если помогут следствию выявить истинных выгодоприобретателей», — резюмировала Наталья Федотова.
В свою очередь, генеральный директор «Первой Юридической Сети» Виталий Пономаренко полагает, что действующее законодательство о банкротстве и уголовный закон уже имеют достаточно инструментов для привлечения к ответственности лиц, совершающих недобросовестные действия в процессе банкротства.
«Так, и выявление подозрительных сделок и их оспаривание, и установление признаков преднамеренного или фиктивного банкротства, и привлечение к субсидиарной ответственности контролирующих лиц — все это, на мой взгляд, успешно решается на практике в рамках банкротных производств в судах», полагает он.
ФинансыУголовное правоБанкиСобытия года 2020Законопроекты и комментарии
Главное сегодня
WSJ: ВСУ потеряли под Артемовском несколько самых подготовленных подразделений
Захарова заявила, что «беседа» Блинкена с Лавровым является акцией перед выборами в США
Сенатор Климов: США найдут Шольцу замену, если он попытается «соскочить»
В МИД РФ перечислили 11 cтран, которые могут стать безвизовыми для россиян
Bloomberg: Британия приостановила поставки газа в Европу
Фигуристка Аделия Петросян выиграла финал Гран-при России
Международное уголовное преследование должников за мошенничество и преступления, связанные с неплатежеспособностью
22 мая 2022 г.
Вопрос о международном уголовном преследовании за преступления, связанные с несостоятельностью, является актуальным в России в настоящее время в связи с недавними реформами законодательства и особенностями российской правоохранительной системы. При этом важность такой темы поддерживается последовательным развитием международного сотрудничества между следственными органами разных стран.
Недавно законодатель внес необходимые поправки в законодательство о несостоятельности в России. Во многом это связано с постоянным ростом корпоративной неплатежеспособности и личных банкротств. Так, в первом полугодии 2021 года количество случаев неплатежеспособности юридических лиц увеличилось на 9,2% (до 4 918 дел), а банкротств физических лиц также увеличилось в 2,1 раза (до 88 046 дел).
Однако в 2021 г. лишь от 3% до 4,4% кредиторов взыскали свою задолженность в рамках производства по делу о несостоятельности/банкротстве, а большинство требований кредиторов остались неудовлетворенными[1].
В связи с несовершенством законодательства и сложными процессуальными вопросами в отношении преступлений, связанных с банкротством, следственные органы, как правило, привлекали к уголовной ответственности более общее преступление мошенничества (ст. 159 УК РФ), а не конкретное правонарушение — неправомерные действия в ходе конкурсного производства ( 195 УК РФ) и преднамеренное банкротство (статья 196 УК РФ).
Например, есть официальная статистика, что в 2020 году было 3028 судимостей за мошенничество в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159УК РФ). При этом в 2020 году по всем преступлениям, связанным с банкротством, было вынесено всего 24 обвинительных приговора. Таким образом, статистика международного преследования должников, даже если оно возникло в результате их банкротства, напрямую связана с их обвинениями в мошенничестве[2].
Эта статья содержит обзор ключевых областей международного судебного преследования в отношении существенных дел и анализ предполагаемых проблем и перспектив.
Общий обзор международных инструментов судебного преследования
Одним из основных инструментов следственных органов, когда речь идет о международном преследовании, является обращение за правовой помощью. Этот основополагающий инструмент широко используется, когда в уголовном деле есть иностранный элемент, например, некоторые активы размещены за границей или должник проживает в иностранном государстве. Так, следственный орган, Генеральная прокуратура или Министерство юстиции обращается с запросом об оказании правовой помощи в соответствующие органы иностранного государства.
Обращение за юридической помощью определено в статье 53 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, которая охватывает все возможные действия при оказании юридической помощи. Еще одно важное регулирование обращения за юридической помощью исходит из международных договоров.
[3]
Запрос на процессуальные действия
Требование о проведении процессуальных действий означает, что российские следственные органы просят соответствующие иностранные органы действовать «от их имени» при сборе доказательств или совершении иных действий, предусмотренных УПК РФ, как если бы они были их представителями. Причиной этого является отсутствие уголовно-процессуальной юрисдикции над иностранной территорией.
Наиболее распространенным и выразительным использованием такого запроса является запрос информации о растерянных активах. Следственный орган должен раскрыть в запросе сведения о должнике, фактических последствиях возбуждения уголовного дела и норме Уголовного кодекса Российской Федерации, по которой возбуждено уголовное дело. Обратите внимание, что такая информация предоставляется в целях обеспечения исполнения такого запроса.
Различия между правовыми системами также влияют на особенности международного судебного преследования. Например, в странах общего права суды имеют полномочия только на первоначальное одобрение запроса о правовой помощи в части сбора доказательств властями.
Именно поэтому запросы из России в такие страны должны быть подготовлены в виде судебного документа, чтобы убедить судью разрешить какие-либо процессуальные действия. Чем меньше информации предоставлено, тем меньше шансов на успех.
Это широко используемое кредиторами и государственными органами оружие для поиска любых активов за границей. В дальнейшем эта информация может быть использована в процедуре банкротства либо для возврата сделок, либо для наложения ареста по уголовному делу.
Кроме того, следственные органы также могут оформить запрос на фактическое изъятие имущества через Интерпол. Важно, что Интерпол является не следственным органом, а связующим звеном между иностранными органами. Его основная цель — помочь следователю раскрыть некоторую приблизительную информацию. Однако официальная информация по-прежнему может быть обнаружена только через прямой ответ иностранных властей.
Наложение ареста на имущество, в отличие от других процессуальных действий, включая наложение ареста, возможно только после вынесения обвинительного приговора компетентным судом.
Другой подход прослеживается в пункте 20 «Договора между Российской Федерацией и Турецкой Республикой о взаимной правовой помощи по уголовным делам и экстрадиции», подписанного 1 декабря 2014 года в Анкаре. На запрашиваемой стороне возникает обязанность передать конфискованное имущество в размере, не нарушающем местное законодательство.
Таким образом, разнообразие различных подходов к запросам о совершении процессуальных действий и правовых систем обеспечивает пространство, в котором государство, кредиторы и должник могут интерпретировать применимое законодательство исходя из своих потребностей для защиты своих интересов.
Запрос о выдаче
Еще одним заметным инструментом международного преследования является запрос о выдаче, который также регулируется специальными двусторонними международными договорами и базовым договором — «Европейской конвенцией о выдаче», подписанной 13 декабря 1957 года в Париже.
Экстрадиция означает, что государство, в котором находится должник, может передать, т. е. выдать, запрашивающему государству для привлечения к уголовной ответственности или отбывания наказания по предшествующей юрисдикции.
Ключевым принципом в запросах об экстрадиции является правило «двойной преступности». Это означает, что запрашивающая сторона должна доказать, что правонарушение, совершенное должником, является преступлением в обеих странах. Это наиболее частая причина, по которой Швейцария не разрешает экстрадицию за налоговые преступления, поскольку они декриминализируются, если в них нет элементов других преступлений. Общим дополнительным правилом для двойной преступности является определенный порог максимальных наказаний за такое преступление в обоих государствах.
Порог является процессуальным инструментом, предназначенным для надлежащего использования экстрадиции. Из-за сложности и длительности международных запросов по уголовным делам просто не стоит выдавать преступника запрашивающему государству, где ему грозит небольшой срок.
Одним из показательных случаев, иллюстрирующих хронологию таких запросов, является экстрадиция г-на А. Кузнецова в 2019 году за мошенничество. В 2010 году он был объявлен в розыск, а в 2013 году арестован во Франции и экстрадирован для судебного преследования только в 2019 году из-за длительного апелляционного процесса. Обжалование решения об экстрадиции было основано на том факте, что преследование проводилось по «политическому делу». Что примечательно в этом деле, так это то, что российским властям удалось конфисковать активы, которые были куплены на доходы от преступления на огромную сумму во Франции и Швейцарии.
В некоторых случаях сроки могут быть относительно короткими, как, например, в случае с г-ном А.
Смышляевым, российским дистрибьютором шин Nokian. Nokian Tyres в 2018 году подала иск о его банкротстве и возбудила уголовное дело о мошенничестве и преднамеренном банкротстве. В результате г-н Смышляев А. был арестован в 2019 г. в Италии и экстрадирован в 2021 г. Споры в деле о неплатежеспособности до сих пор идут в присутствии должника, так что это хороший пример использования уголовного дела в качестве единовременной меры при банкротстве. процедура.
Однако успех экстрадиции вовсе не постоянен из-за политических отношений между разными государствами. В получившем широкую огласку деле компании «Дальняя степь», бенефициар которой г-н В. Браудер был признан виновным в организации умышленного банкротства и налоговых махинаций и осужден в одностороннем порядке к девяти годам лишения свободы, экстрадиции добиться не удалось. Причиной стал отказ Великобритании в экстрадиции г-на У. Браудера.
Экстрадиция по-прежнему является достойным инструментом международного судебного преследования, но его необходимо оптимизировать, чтобы он работал должным образом.
Проблемы и тенденции международного уголовного преследования
Ряд проблем в международном судебном преследовании создают ряд препятствий в ходе надлежащей работы международной судебной системы.
Отсутствие международных договоров
Это наиболее яркая причина неопределенности регулирования международного судебного преследования, в том числе запроса о выдаче и запроса о правовой помощи. Например, между США и Российской Федерацией нет двустороннего договора об экстрадиции.
Это приводит к многочисленным ситуациям, когда должники находят юрисдикцию, не имеющую договоров с Россией, и размещают в ней свои активы. Существует принцип «comitas gentium», который исходит из международного права и применим к международному уголовному преследованию в силу статьи 453 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.
Однако, поскольку реализация столь расплывчатого принципа не приводит к его практическому использованию, некоторые лазейки для должников все же остаются. Comitas gentium требует взаимного признания и выполнения таких запросов, что затрудняет достижение следственными органами постоянной эффективности.
Противоречащее внутреннее законодательство
Еще один вопрос, который следует рассмотреть, касается принципа двойной преступности. Таким образом, как и в примере со Швейцарией и налоговыми преступлениями, подсудимые могут фактически избежать судебного преследования, скрываясь в юрисдикции, которая имеет либо плохое, либо мягкое законодательство в этой области.
Единственным возможным решением этой проблемы является гармонизация внутреннего законодательства через международные организации. Основание для такого курса действий уже есть — Интерпол. Мы предполагаем, что в ближайшее время следственные органы форсируют законодательные реформы, которые устранят существующую лазейку.
Коллизия запросов
Наконец, существует фундаментальная проблема с конкурирующими запросами об экстрадиции от разных государств. Практического решения пока нет, если обращений несколько по разным основаниям.
Растрата активов и трансграничная несостоятельность регулярно затрагивают многие юрисдикции. Это приводит к тому, что многие страны могут возбудить уголовное дело против контролирующих лиц должника. Основания для процессуальной юрисдикции могут различаться от гражданства субъекта или потерпевшего до защиты общественных интересов определенного государства и места действия.[5]
При такой коллизии все эти государства могут на законных основаниях запросить экстрадицию, но запрашиваемая сторона столкнется с неопределенностью, тем самым нарушив права нескольких запрашивающих сторон, так как не может выдать одно и то же лицо разным государствам.
Еще сложнее обстоит дело с запретом на многократную или транзитную экстрадицию, поскольку он может нарушать права обвиняемого.
Решение по удовлетворению первого запроса явно недостаточно гибкое. Таким образом, доктринальная международная система ранжирования оснований для обращений может решить проблему наиболее эффективным образом.
Заключение
В этом контексте возбуждение уголовного дела с целью взыскания долга за границей может быть жизнеспособным инструментом. Однако для поиска существенных доказательств и достижения определенных взаимосвязей между следственными органами требуется продуманная стратегия и компетентность в международном уголовном преследовании. Излишне говорить, что это все еще сложно из-за некоторых особенностей различных правовых систем.
Мы ожидаем дальнейшего развития уголовных дел, связанных с банкротством, в связи с недавней реформой. Поскольку кредиторы получают более конкретный инструмент, мы рекомендуем иметь в виду уголовное дело как одновременную меру в ходе процедуры банкротства. Уголовное расследование может дать дополнительные доказательства для гражданского судопроизводства.
Кроме того, бенефициары должника могут инициировать переговоры об урегулировании в случае раскрытия определенных фактов уголовным расследованием.
Павел Новиков, Партнер
Федор Бугайцов, Младший юрист
Бейкер Маккензи, Россия
[1] Статистический бюллетень Федерального реестра банкротств от 30 июня 2021 г., https://download.fedresurs.ru/news/%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%82%D0%B8%D1% 81%D1%82%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%B1%D1%8E%D0%BB%D0% ВВ%D0%B5%D1%82%D0%B5%D0%BD%D1%8C%20%D0%95%D0%A4%D0%A0%D0%A1%D0%91%2030%20%D0%B8%D1%8E%D0%BD%D1%8F%202021.pdf.
[2] Статистический устав уголовных дел, 2021 г., http://stat.xn—-7sbqk8achja.xn--p1ai/stats/ug/t/14/s/17.
[3]Волеводз А.Г., «Международное сотрудничество в сфере уголовного правосудия – уроки истории и некоторые проблемы реформирования», Международное уголовное право и правосудие, https://mgimo.
ru/upload/iblock/078/078c292688acf4066472bc7631659847.pdf.
[4] Интервью главы российского отдела Интерпола, 2021 г., https://rg.ru/2021/09/29/начальник-нцб-интерпола-в-этом-году-в-рф-экстрадировали-62-преступника.html.
[5] М.К. Татаринов, «Разрешение коллизий юрисдикций по преступлениям в топливно-энергетической сфере», Правовые основы международного противодействия преступности, 2019, https://mgimo.ru/upload/iblock/ad0/01%20%D0%9C %D0%A3%D0%9F%D0%9C%D0%AE%202019%20-%20%D0%A2%D0%B0%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%B8%D0% BD%D0%BE%D0%B2.pdf.
Высокий суд отклонил дело Арканзаса о бойкоте Израиля
Марджори Кон освещает решение Верховного суда оставить в силе закон штата против BDS — и игнорирует юридический прецедент, защищающий право на бойкот в соответствии с Первой поправкой.
«Бойкот израильских товаров» на демонстрации «Руки прочь Газу» в Лондоне 3 января 2009 г. (Клаудия Габриэла Маркес Виейра, CC BY-SA 2.0, Wikimedia Commons)
W В то время как крайне правый израильский режим усиливает репрессии против палестинцев, Верховный суд США отказался нарушать закон штата Арканзас, который требует, чтобы государственные подрядчики подтверждали, что они не бойкотируют Израиль или «территории, контролируемые Израилем».
Верховный суд специально не поддержал закон Арканзаса о запрете бойкотов. Однако суд отказался рассматривать дело, поскольку не было четырех «судей», которые согласились его рассматривать. Таким образом, закон Арканзаса о запрете бойкота, отчуждения и санкций (BDS) остается в силе.
Движение BDS было запущено в 2005 году, когда 170 организаций гражданского общества Палестины призвали к бойкоту, изъятию инвестиций и санкциям — «ненасильственным карательным мерам» — до тех пор, пока Израиль полностью не соблюдает международное право.
Для этого Израиль должен: 1) прекратить оккупацию и колонизацию всей арабской территории и демонтировать барьерную стену; 2) признать основные права арабо-палестинских граждан Израиля на полное равенство и 3) уважать, защищать и поощрять права палестинских беженцев на возвращение на свою землю в соответствии с резолюцией 194 Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций.
«Бойкот» означает уход поддержки Израиля, а также израильских и международных компаний, включая культурные и академические учреждения, которые нарушают права человека палестинцев.
«Отчуждение» означает, что церкви, банки, университеты, пенсионные фонды и местные советы забирают свои инвестиции из израильских и международных компаний, которые замешаны в нарушении прав палестинцев.
«Санкции» включают в себя прекращение правительствами соглашений о военной торговле и свободной торговле и изгнание Израиля с международных форумов.
Успехи движения BDS побудили израильские лоббистские организации, в том числе правые христианские сионистские группы, принять анти-бойкотное законодательство на местном, государственном и федеральном уровнях.
Закон штата Арканзас о борьбе с бойкотами
Старое главное здание в кампусе Университета Арканзаса. (Great Degree/Flickr, RebelAt, CC BY-SA 2.0)
Одним из таких законов является Закон 710, принятый Арканзасом в 2017 году. письменное подтверждение того, что в настоящее время он не занимается бойкотом Израиля и обязуется в течение срока действия контракта не участвовать в бойкоте Израиля».
Подрядчики, контракты которых превышают 1000 долларов США, должны заплатить 20-процентный штраф, если они отказываются подписывать сертификат.
В октябре 2018 года Совет попечителей Университета Арканзаса сообщил Алану Леверитту, генеральному директору Arkansas Times , что они не будут заключать контракт с его газетой на дополнительную рекламу, если он не подпишет свидетельство о том, что Arkansas Times в настоящее время не является бойкот Израиля, и согласился на время действия контракта не бойкотировать Израиль.
Хотя Леверитт не бойкотировал Израиль, он не подписал обещание. После этого попечительский совет отказался заключать несколько рекламных контрактов с Арканзас Таймс .
The Arkansas Times в декабре 2018 года подала в суд на попечительский совет и потребовала вынести предварительный судебный запрет, утверждая, что требование закона о сертификации нарушает Первую поправку. Он ограничивает участие в политических бойкотах и нацеливается на защищенное выражение на основе его предмета и точки зрения, а также принуждает к высказываниям.
Судья федерального округа отклонил ходатайство о предварительном судебном запрете и отклонил Arkansas Times 9иск 0139. Коллегия из трех судей Восьмого окружного апелляционного суда отменила решение окружного суда и постановила, что Закон 710 нарушает Первую поправку.
В июне 2022 года весь Восьмой округ отменил решение комиссии и закрыл дело. Суд постановил, что прямое участие в бойкоте не защищено Первой поправкой, даже если государство выделяет бойкоты по определенной теме и выражает конкретную точку зрения на запрет.
Первая поправка защищает только слова и ассоциации, сопровождающие бойкот, а не сам бойкот, заявил суд.
Прецедент защиты бойкотов
Здание Верховного суда США. (Джо Рави, CC BY-SA 3.0, через Wikimedia Commons)
Отклонив иск Arkansas Times , Восьмой округ нарушил давний прецедент Верховного суда, согласно которому штаты не могут подавлять политически мотивированные потребительские бойкоты.
Верховный суд постановил , что правительство не может ограничивать выражение мнений из-за его послания, идей, предмета или содержания.
Тем не менее, 21 февраля Верховный суд отклонил certiorari и отказался рассматривать апелляцию Arkansas Times , тем самым оставив решение Восьмого округа в силе.
Отказ Верховного суда нарушать закон Арканзаса о борьбе с бойкотами будет поощрять штаты, которые вносят и принимают законопроекты, направленные против других политически мотивированных бойкотов, таких как те, которые направлены против производителей огнестрельного оружия, энергетических компаний, лесозаготовительных, горнодобывающих и сельскохозяйственных предприятий.
Американский союз гражданских свобод (ACLU), который представлял Arkansas Times в этом деле, написал в своей петиции certiorari в Верховный суд, что, согласно обоснованию Восьмого округа, «штаты будут иметь право объявить вне закона участие в неблагоприятных кампании бойкота — независимо от того, нацелены ли они на компании, которые поддерживают Израиль, Саудовскую Аравию, Planned Parenthood или Национальную стрелковую ассоциацию», даже несмотря на то, что «дискриминация контента предположительно неконституционна».
Ссылаясь на прецедент Верховного суда, который защищает бойкоты, направленные на «приведение к политическим, социальным и экономическим изменениям», в петиции ACLU отмечается, что политически мотивированные потребительские бойкоты «были повсеместными» на протяжении всей истории США.
В нем упоминается бойкот торговцев, которые продавали товары, произведенные порабощенными людьми в период между революционной и гражданской войнами, и бойкоты во время движения за гражданские права и против апартеида в Южной Африке. «Эти акты коллективного протеста являются неотъемлемой частью американского общественного дискурса», — написал ACLU.
«От Бостонского чаепития до бойкота автобусов в Монтгомери и до кампании по освобождению от апартеида в Южной Африке бойкоты играли центральную роль в истории этой страны», — исследователи Первой поправки, в том числе Эрвин Чемерински из юридической школы Беркли, Кэтрин Франке и Джеффри Стоун из Чикагского университета написали в своей записке amicus в поддержку петиции о выдаче сертификата.
Сказали:
«Американцы использовали бойкоты по целому ряду вопросов, чтобы выразить свои общие убеждения и добиться социальных и политических изменений. Решение Восьмого округа подрывает эту богатую традицию протеста».
Упущенная важная возможность
Судьи суда Робертс, с июня 2022 года по настоящее время. Слева направо: Эми Кони Барретт, Нил Горсач, Соня Сотомайор, Кларенс Томас, главный судья Джон Робертс, Кетанджи Браун Джексон, Сэмюэл Алито, Елена Каган и Бретт Кавано. (SCOTUS, общественное достояние)
Законы против BDS были приняты более чем в 40 штатах, а 35 штатов приняли законы против бойкотов, согласно Палестинскому юридическому отделу.
Федеральные суды в Канзасе, Техасе, Джорджии и Аризоне постановили, что законы, предусматривающие наказание за бойкот Израиля, нарушают Первую поправку. Решение Восьмого округа, которое Верховный суд оставил в силе, противоречит этим решениям штата.
«Верховный суд упустил важную возможность подтвердить, что Первая поправка защищает право на бойкот», — заявил Брайан Хаусс, старший юрист проекта ACLU по защите речи, конфиденциальности и технологий.
«Это просто шаблон. Это не останавливается здесь», Arkansas Times Леверитт сказал The Guardian . «Теперь у нас есть в законодательном органе Арканзаса законопроекты, направленные на отказ в государственных контрактах с финансовыми и банковскими учреждениями, которые проводят политику [социального, экологического и корпоративного управления], запрещающую им инвестировать в компании, занимающиеся добычей ископаемого топлива или огнестрельным оружием».
«Борьба за коллективное освобождение требует глобальной солидарности и экономического давления», — написала в Твиттере член палаты представителей Рашида Тлаиб (штат Мичиган), американка палестинского происхождения, в ответ на отказ Верховного суда пересмотреть закон Арканзаса. «Сегодняшнее решение — пародия, но народ не заставит замолчать».
Сторонники прав палестинцев будут вести борьбу как в зале суда, так и за его пределами. «Мы продолжим сопротивляться этим законам, которые подрывают наши коллективные права, закрепленные в Первой поправке, но суды не освободят Палестину и не спасут нас от климатической катастрофы», — заявила старший прокурор Палестинского юридического отдела Мира Шах 9.