О ничтожности решения собрания
В отличии от недействительности решения собрания, устанавливаемой в судебном порядке по иску акционера[1], решение общего собрания акционеров, принятое по вопросам, не включенным в повестку дня общего собрания акционеров, либо с нарушением компетенции общего собрания акционеров, при отсутствии кворума для проведения общего собрания акционеров или без необходимого для принятия решения большинства голосов акционеров, ничтожно независимо от его обжалования[2]. Аналогичное положение содержится в п. 6 ст. 43 Закона об ООО, указывающим на отсутствие юридической силы у решения общего собрания участников в случаях принятия его по вопросам, не включенным в повестку дня, либо без необходимого для принятия решения большинства голосов. В обоих случаях решение, принятое по не включенному в повестку дня вопросу при условии присутствия на собрании всех участников (акционеров) является действительным.
ГК РФ[3], перечисляя основания ничтожности решений собраний, полностью повторяет перечисленные основания Закона об АО, добавляя к ним еще одно- противоречие принятого решения основам правопорядка или нравственности.
К числу наиболее распространенных последствий решений собраний хозяйственных обществ можно отнести избрание или прекращение полномочий руководителя, членов коллегиального исполнительного органа, совета директоров, внесение изменений в учредительные документы общества и в сведения реестра юридических лиц, а также одобрение заключаемых обществом сделок.
Недействительность решения об одобрении совершаемой обществом сделки само по себе не приводит к недействительности такой сделки[4]. При этом не имеет значения, признано ли решение недействительным на основании решения суда или не имело юридической силы изначально[5].
Аналогичный подход используется судами в делах об оспаривании сделок, совершенных руководителем общества до момента признания недействительным решения о его избрании.
Ничтожность решения об избрании генерального директора в таких случаях не является основанием для признания недействительной сделки, совершенной нелегитимным директором[6]. Очевидно, что при оставлении в силе сделки, совершенной директором, решение об избрании которого не имеет юридической силы, суды руководствуются необходимостью сохранения правой определенности. Также как и в случаях оставления в силе экстраординарной сделки, недействительность решения о назначении генерального директора не должна влечь негативных правовых последствий для правоотношений, связывающих корпорацию со всеми участниками гражданского оборота, которые не знали и не могли знать о недействительности соответствующего решения общего собрания или совета директоров.
Внесение изменений в учредительные документы является способом, позволяющим общему собранию установить правила, обязательные для исполнения исполнительными органами и работниками общества. Именно этот способ, также как и утверждение внутренних документов, регулирующих деятельность общества, позволяет общему собранию акционеров определять основные направления деятельности общества, осуществляя таким образом функцию стратегического управления.
В большинстве случаев изменения учредительных документов приобретают силу для третьих лиц с момента их государственной регистрации[7]. В отличии от случаев одобрения общим собранием экстраординарных сделок и совершения сделок руководителем, решение об избрании которого было признано не имеющим юридической силы, недействительность решения собрания о внесении изменений в учредительные документы вызывает другие последствия. Анализ сложившейся арбитражной практики позволяет говорить о том, что недействительность решения общего собрания, на основании которого налоговым органом внесены соответствующие изменения в реестр юридических лиц, влечет недействительность решения налогового органа о регистрации изменений[8]. При этом суды исходят из того, что в этом случае необходимые документы, установленные ст. 17 Закона о государственной регистрации, считаются непредставленными, что в соответствии с пунктом 1 статьи 23 данного закона является основанием для отказа в государственной регистрации. В частности, установление факта недействительности решения собрания по утверждению редакции устава, зарегистрированной налоговым органом, в силу ст.
Как отмечалось выше, ничтожное решение не имеет юридической силы вне зависимости от его оспаривания в судебном порядке. Пленум ВАС РФ в постановлении № 19 от 18.11.2003 г. отмечает, что если стороны в споре основывают свои требования или возражения на решении общего собрания, принятого с существенными нарушениями, суд должен оценить такое решение как не имеющие юридической силы[10]. При этом к существенным нарушениям относят отсутствие кворума для проведения собрания или принятия решения, нарушение компетенции общего собрания, а также принятие решения по вопросам, не включенным в повестку дня. Данные основания ничтожности в полной мере используются в современной арбитражной практике, анализ которой позволяет говорить о применении вышеперечисленных оснований установления ничтожности решения собрания как по отдельности, так и в совокупности.
Общее собрание акционеров имеет кворум[11], если в нем приняли участие акционеры, обладающие в совокупности более чем половиной голосов размещенных голосующих акций общества[12]. Повторное общее собрание акционеров правомочно (имеет кворум), если в нем приняли участие акционеры, обладающие в совокупности не менее чем 30 %[13]. Уставом общества с числом акционеров более 500 тысяч может быть предусмотрен меньший кворум для проведения повторного общего собрания акционеров. Применительно к общему собранию участников общества с ограниченной ответственностью понятие кворума не применяется, поскольку подсчет голосов производится не от числа присутствующих на общем собрании, а от общего количества участников общества. Соответственно, под условием отсутствия кворума для общего собрания участников общества с ограниченной ответственностью может пониматься только отсутствие необходимого количества голосов, отданных за принятие того или иного решения.
По общему правилу, решение общего собрания акционеров по вопросу, поставленному на голосование, принимается большинством голосов акционеров[14] — владельцев голосующих акций общества, принимающих участие в собрании[15]. По вопросам, касающимся прав владельцев привилегированных акций, голосующими также являются привилегированные акции. Для принятия решения по вопросам о внесении изменений в устав общества, его реорганизации и ликвидации, определении количества и объема прав, предоставляемых акциями, выкупа акций и их дилистинга[16] требуется квалифицированное большинство в три четверти голосов акционеров — владельцев голосующих акций, принимающих участие в общем собрании акционеров[17].
В обществе с ограниченной ответственностью решения принимаются большинством голосов всех участников общества[18]. Для принятия решения по ряду вопросов, в том числе по вопросам о внесении изменений в устав общества, об открытии филиалов и представительств, прекращении или ограничении дополнительных прав, предоставляемых отдельному участнику общества (при этом требуется голос такого участника) требуется квалифицированное большинство в две трети от общего числа голосов участников общества.
Решения по вопросам ликвидации, реорганизации, изменения долей участников принимаются единогласно. Иные вопросы, требующие квалифицированного большинства, могут определяться уставом общества.
Специальные правила определения кворума применяются в случае одобрения общим собранием акционеров (участников) сделки, в совершении которой имеется заинтересованность. Такое решение должно приниматься большинством голосов от общего количества акционеров (участников), не заинтересованных в совершении сделки[19].
Отсутствие кворума является основанием для признания соответствующего решения общего собрания не имеющим юридической силы[20]. Соответственно, решение, принятое акционерами, не обладавшими большинством голосов, не имеет юридической силы[21]. Аналогичные правила используются для решений, требующих для принятия квалифицированного большинства. Требующие единогласия решение ничтожно, если оно не было принято всеми имеющимися на тот момент участниками общества[22].
Под отсутствием кворума следует понимать не только отсутствие на общем собрании требуемого количества акционеров или принятие решения голосами, количество которых меньше установленного законом или уставом.
Перечень вопросов, отнесенных к компетенции общего собрания акционеров, определяется ст. 48 Закона об АО. Общее собрание акционеров не вправе рассматривать и принимать решения по вопросам, не отнесенным к его компетенции[25]. При этом ряд вопросов может быть отнесен уставом общества как к компетенции общего собрания, так и компетенции совета директоров[26]. Вопросы, отнесенные к компетенции общего собрания участников общества с ограниченной ответственностью, перечислены в ст. 33 Закона об ООО. Некоторые из вопросов, подведомственных общему собранию, могут быть отнесены к компетенции иных органов управления[27].
В соответствии с п. 6 ст. 49 Закона об АО общее собрание акционеров не вправе принимать решения по вопросам, не включенным в повестку дня собрания, а также изменять повестку дня. Принятие общим собранием решения по вопросу, не включенному в повестку дня, является существенным нарушением, влекущим недействительность принятого решения независимо от возможности истца повлиять на результаты голосования[29]. Не включение вопроса в повестку дня влечет ничтожность решения не целиком, а только в части такого вопроса[30].
Установления факта нарушения порядка подготовки и проведения собрания также приводит к ничтожности принятого решения. В частности, такое основание было применено ФАС Северо-Кавказского округа для установления отсутствия силы у решения собрания в части отказа в выплате дивидендов владельцам привилегированных акций (право голосовать на следующем общем собрании в этом случае не возникает)[31].
Проверка правильности подготовки и проведения собрания осуществляется также и в делах о признании решений собраний недействительными. В частности, при этом должен быть проверен факт соблюдения обществом процедуры проведения общего собрания акционеров, в том числе уведомление акционеров, а также соблюдение установленного законом порядка принятия решений[32]. Существенность нарушения закона при принятии решения может образовываться и более сложными составами. В частности, отсутствие в повестке дня и в принятых решениях общего собрания изменений устава, отсутствие указаний на новую редакция устава, а также не направление участнику проекта нового устава, зарегистрированного позднее ИФНС, свидетельствует об отсутствии юридической силы у принятого решения. В данном случае отсутствие юридической силы влечет недействительность положений устава, измененных таким решением[33].
Положения ГК РФ о недействительности решения собрания, противоречащего основам правопорядка или нравственности, являются нововведением[34].
Немногочисленность судебной практики не позволяют говорить о наличии выработанных судебной практикой толкования понятия противоречия основам правопорядка или нравственности. В то же время, представляется вполне допустимым использовать критерии, используемые в судебной практике по применению ст. 169 ГК РФ для установления ничтожности сделок. Согласно позиции Пленума ВАС РФ[35] под противоречием основам правопорядка и нравственности понимается не просто несоответствие сделки требованиям нормативных актов, а «нарушение основополагающих начал российского правопорядка, принципов общественной, политической и экономической организации общества, его нравственных устоев». В качестве примера подобных сделок приводятся сделки, связанные с производством и оборотом ограниченных в гражданском обороте вещей, литературы, пропагандирующей войну, национальную, расовую или религиозную вражду, а также связанные с изготовлением или сбытом поддельных документов и ценных бумаг. Представляется, что решения собраний, имеющие отношение к приведенным примерам, также будут противоречить основам правопорядка и нравственности.
С другой стороны, закрытый перечень вопросов компетенции общего собрания хозяйственного общества[36] в определенной степени ограничивает возможность такого собрания принимать решения, приводящие противоречиям основам правопорядка.
Условием противоречия сделки основам правопорядка и нравственности является наличие соответствующего умысла хотя бы у одной из сторон. При этом именно от умысла сторон будут зависеть последствия ничтожности. Данными последствиями недействительности будут:
недопущение реституции и взыскание со сторон в доход РФ всего полученного (причитавшегося) по сделке при наличии умысла у обеих сторон;односторонняя реституция с взысканием в доход РФ полученного (причитавшегося) по сделке с одной из сторон при наличии умысла только у одной стороны[37].
Очевидно, что последствия ничтожности решения собрания, противоречащего основам правопорядка и нравственности, будут несколько иными. Данное отличие обусловлено отличием самой конструкцией принятия решения собранием участников хозяйственного общества и кругом вопросов, относящихся к его компетенции.
В отличие от односторонних сделок или договоров, для придания силы решению собрания не требуется изъявление воли всех его участников (акционеров). В случае принятия решения юридические последствия возникают как у голосовавших за принятие такого решения участников, так и у всех остальных. Соответствующие последствия принятия решения появляются также и у самого общества. Последствиями принятия решения собранием будут, в частности, изменение учредительных документов общества, его реорганизация или ликвидация, возникновение или прекращение полномочий руководителя, членов коллегиального исполнительного органа, совета директоров, ревизора, аудитора, определение предоставляемых акциями прав, утверждение годовых отчетов, выплата дивидендов и одобрение заключаемых сделок.
В то же время, возникновения гражданских прав у третьи лиц непосредственно в результате принятия решения собрания, как правило, не происходит. В частности, даже при одобрении общим собранием сделки, в совершении которой имеется заинтересованность или крупной сделки, права и обязанности у сторон данной сделки возникают не вследствие такого одобрения, а вследствие волеизъявления руководителя общества и другой стороны[38].
Аналогичная ситуация возникает и при утверждении собранием разделительного баланса или передаточного акта, поскольку в этом случае общее собрание утверждает уже подписанный компетентным органом документ. Таким образом, особенностью возникновения прав и обязанностей, порождаемых решением общего собрания, является ограниченность их числа кругом лиц, имеющих непосредственное отношение к собранию. Учитывая специфику решаемых общим собрание вопросов, к случаям возможной реституции[39] при ничтожности принятого решения могут быть отнесены возврат неправомерно выплаченных дивидендов, возврат денежных средств, внесенных в оплату акций при признании выпуска несостоявшимся, а также возврат дополнительных вкладов участникам обществ с ограниченной ответственностью. Таким образом, можно предположить, что в случаях применения последствий ничтожности противоречащего основам правопорядка и нравственности решения общего собрания, связанного с имущественными правами лиц, возможен возврат лицам, не имевшим умысла на нарушение основ российского правопорядка, внесенных ими сумм.
Если же допустить, что противоречащим основам правопорядка и нравственности окажется решение, постановившее выплату дивидендов, то по причине участия самих акционеров в принятии решения о такой выплате последствием ничтожности такого решения будет взыскание выданных сумм в доход Российской Федерации. В то же время, вряд ли стоит ожидать, что число случаев применения норм о ничтожности решений собраний хозяйственных обществ, противоречащих основам правопорядка и нравственности, будет существенным.
В отличии от случаев признания решения недействительным, для установления ничтожности решения не требуется установления фактического нарушение таким решением прав и законных интересов истца[40]. Ничтожность решения, принятого с нарушением кворума может быть установлена судом в любом деле, в котором такое решение заявлено как основание для требований и возражений сторон. В частности, ничтожность решения общего собрания может быть установлена в деле по иску к ИФНС и др. акционеру о признании недействительными записей в ЕГРЮЛ и внесении в него записей об отмене внесенных записей[41].
Ничтожность принятого общим собранием решения также может быть установлена в деле о признании недействительным решения ИФНС. Так, ФАС Западно-Сибирского округа отметил, что указание судом на ничтожность решения собрания, являющегося основанием для внесения записи в ЕГРЮЛ, не является выходом за пределы заявленных требований о признании недействительным решения ИФНС[42]. В другом деле судом указано, что положения о ничтожности решения собрания акционеров не могут применяться в деле о признании недействительным договора в случае оспаривания акционером самого факта проведения такого собрания (акционером также подан иск о признании недействительным решения, не рассмотренный на дату вынесения решения)[43].
При установлении ничтожности решения собрания не должны применяться сроки исковой давности, установленные для признания решения недействительным. Поскольку заявление о ничтожности решения собрания может быть сделано только в рамках другого дела, какого-либо специального срока в данном случае вообще не может существовать.
Соответственно, ничтожность решения собрания может быть установлена в пределах срока исковой давности, предусмотренного для требования, в подтверждение доводов по которому сторона ссылается на отсутствие юридической силы у решения собрания. В частности, иск о недействительности редакции устава может быть заявлен в пределах общих сроков исковой давности в случае, если такая недействительность основана на факте отсутствия проведения собрания об утверждении оспариваемой редакции устава[44]. Иск о недействительности положений пунктов устава по основанию их противоречия нормам Закона об АО может быть заявлен вне сроков исковой давности, установленных п. 7 ст. 49 Закона об АО[45]. В то же время, если участник общества принимал участие в общем собрании, то требование о признании недействительными положений устава в редакции, утвержденной таким решением, может быть заявлено в срок, установленный для оспаривания принятого решения[46]. Для применения судом срока исковой давности в любом случае требуется заявление стороны по делу.
Отсутствие такого заявления приводит к вынесению решения судом за пределами срока исковой давности. В частности, иск о признании недействительным решения собрания участников может быть рассмотрен судом в пределах общего срока исковой давности, если заявление о пропуске исковой давности сделано 3-м лицом, а не стороной[47].
Не меньшее значение имеет момент, с которого данный срок исковой давности должен исчисляться. Моментом, с которого участник общества мог узнать о нарушении своих прав измененным положением устава, касающегося выплаты дивидендов, может признаваться период, в котором общество не выплатило дивиденды[48]. Не может считаться началом течения срока давности дата внесения изменений в ЕГРЮЛ, поскольку запись сама по себе не раскрывает существо изменений в учредительных документах[49]. Не может считаться началом течения срока давности дата проведения годового общего собрания участников при недоказанности ответчиком фактического проведения такого собрания с соблюдением установленного порядка[50].
При отсутствии иных доказанных обстоятельств, срок давности для признания решения общего собрания участников недействительным исчисляется со дня вручения протокола участнику[51]. Также допустимым является исчисление срока давности начиная со дня получения документов от общества в ответ на обращение[52].
Завершая изложенное, необходимо рассмотреть вопрос о возможности применение норм о ничтожности решений собраний в случае признания принятого решения недействительным в соответствии с положениями п. 7 ст. 49 Закона об АО. Отвечая на данный вопрос, следует отметить, что ничтожность решения собрания, принятого в отсутствие кворума, не исключает удовлетворение требования о признании такого решения недействительным[53]. Решение, принятое по вопросу, не включенному в повестку дня, может быть признано судом недействительным независимо от наличия нормы, устанавливающей ничтожность такого решения[54]. В то же время, п. 26 Постановления Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 N 19 не может применяться, когда проверка законности решения общего собрания акционеров является непосредственным предметом рассматриваемого судом иска.
[55]
Приложение:
Обзор арбитражной практики по вопросам ничтожности решений собраний
[1] См. подробнее «Об оспаривании решений общего собрания акционеров»
[2] п. 10 ст. 49 Закона об АО.
[3] ст. 181.5 ГК РФ.
Ссылки к статье доступны в полной версии, размещенной на сайте проекта «Корпорациям и акционерам» по ссылке: http://corprf.ru/5665/
Оспоримость и ничтожность решений
1 сентября 2013 вступил в силу Федеральный закон от 07.05.2013 № 100-ФЗ, согласно которому внесены изменения в Гражданский кодекс РФ. Введены положения, которые касаются принятия и оспаривания решений общих собраний. Теперь, как и в отношении сделок, к решениям собраний применяется правило о возможности признания их ничтожными или оспоримыми.
Так, статьей 181.3 ГК РФ установлено, что решение собрания недействительно в силу признания его таковым судом (оспоримое решение) или независимо от такого признания (ничтожное решение).
Недействительное решение собрания оспоримо, если из закона не следует, что решение ничтожно. Иными словами, если нет оснований признать решение ничтожным, то следует, что оно может быть оспоримым.
Если иное не предусмотрено законом, решение собрания ничтожно в случае, если оно:
1) принято по вопросу, не включенному в повестку дня, за исключением случая, если в собрании приняли участие все участники соответствующего гражданско-правового сообщества;
2) принято при отсутствии необходимого кворума;
3) принято по вопросу, не относящемуся к компетенции собрания;
4) противоречит основам правопорядка или нравственности.
По указанным основаниям решение является ничтожным, независимо от признания его таковым судом. При иных нарушениях положений закона, решения являются оспоримыми
Решение собрания может быть признано судом недействительным при нарушении требований закона, в том числе в случае, если:
1) допущено существенное нарушение порядка созыва, подготовки и проведения собрания, влияющее на волеизъявление участников собрания;
2) у лица, выступавшего от имени участника собрания, отсутствовали полномочия;
3) допущено нарушение равенства прав участников собрания при его проведении;
4) допущено существенное нарушение правил составления протокола, в том числе правила о письменной форме протокола.
Лицом, имеющим право оспорить в суде решение собрания, является участник соответствующего гражданско-правового сообщества, не принимавший участия в собрании или голосовавший против принятия оспариваемого решения. Однако решение собрания не может быть признано недействительным, если голосование лица, права которого затрагиваются оспариваемым решением, не могло повлиять на его принятие и решение не влечет существенных неблагоприятных последствий для этого лица.
Примечательно также, что законодатель возложил на лицо, оспаривающее решение собрания, обязанность по заблаговременному уведомлению участников соответствующего гражданско-правового сообщества о своем намерении обратиться с таким иском в суд и предоставить им иную информацию, имеющую отношение к делу. С этим связана невозможность обращения в суд в последующем не присоединившихся участников к такому иску. Исключение составляет, если только суд признает причины этого обращения уважительными.
Необходимо отметить, что указанные положения должны обезопасить участников (акционеров), от незаконного принятия решений и недопустимости их регистрации в ЕГРЮЛ (например, в случаях смены директора, адреса и т.
д.). Ранее практика складывалась по пути того, что признавать решения недействительными необходимо было всегда через суд. В некоторых случаях, это влияло на принятие решения об отказе в регистрации таких изменений — в ИФНС сдавалось исковое заявление о признании решения собрания незаконным с отметкой суда. Однако, такой способ не находит своего закрепления в законе, что не может свидетельствовать о его правильности.
Напомним, что сейчас действует норма, согласно которой, физическое лицо вправе направить в регистрирующий орган письменные возражения относительно предстоящего внесения данных о нем в единый государственный реестр юридических лиц (пункт введен Федеральным законом от 28.06.2013 № 134-ФЗ).
Учитывая данные положения вместе с введенными ранее изменениями в Закон о государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, сейчас процедура недопустимости регистрации станет значительно проще.
Что касается исковой давности, то по требованиям о признании решений собраний недействительными установлен специальный срок: решение собрания может быть оспорено в суде в течение шести месяцев со дня, когда лицо, права которого нарушены принятием решения, узнало или должно было узнать об этом, но не позднее чем в течение двух лет со дня, когда сведения о принятом решении стали общедоступными для участников соответствующего гражданско-правового сообщества.
Решение общего собрания с поддельной подписью признано недействительным
Введение
В соответствии со статьей 445 Хозяйственного кодекса (6102/2011) можно подать иск о признании недействительным решения общего собрания, противоречащего закону, в частности устава , добросовестности в течение трех месяцев со дня принятия решения.
Трехмесячный срок не применяется, если имеется решение о признании недействительным. Предыдущий Хозяйственный кодекс регулировал только дела о недействительности, тогда как общие положения применялись к делам о недействительности, и прецедентное право имело важное значение. Условия недействительности теперь регулируются настоящим Хозяйственным кодексом, но прецеденты Апелляционного суда остаются важными в отношении практической сферы применения условий недействительности или ничтожности.
Факты
Спор возник из-за решения об увеличении капитала, принятого на общем собрании, на котором была подделана подпись представителя акционера-истца.
Трехмесячный срок, установленный законом, истек, когда истец узнал, что он взял на себя большую сумму долга, подлежащую оплате для защиты своей доли в компании.
Тем не менее, был инициирован судебный процесс с требованием признать недействительными решения, принятые на общем собрании относительно увеличения капитала. В ходе судебного разбирательства истец утверждал, что подпись его представителя на протоколе была подделана, и просил наложить запрет на приостановку исполнения решений, принятых на собрании.
В ходе рассмотрения дела суд отложил получение заключения экспертизы для проверки подписи и не вынес судебного запрета. После этих событий истец представил заключение частной экспертизы, чтобы убедить суд в том, что подпись была подделана.
Заключение частной экспертизы с несомненностью подтвердило, что подпись представителя истца не была подлинной. Таким образом, суд приостановил исполнение решений, принятых на общем собрании, без требования залога и ускоренного получения заключения экспертизы.
В заключении назначенного судом эксперта также установлено, что подпись была подделана.
Решение
Поскольку достоверно установлено, что подпись на протоколе общего собрания не принадлежала представителю истца, суд признал решения общего собрания недействительными, а Апелляционный суд утвердил решение суда первой инстанции.
Параллельно с гражданским иском было возбуждено уголовное дело в отношении члена совета директоров, подделавшего протокол, и по итогам судебного процесса он был осужден.
Комментарий
При наличии серьезного недостатка, влияющего на действительность решения общего собрания, суды могут с самого начала объявить его недействительным. В некоторых случаях заключение частных экспертов оказывает влияние на суды. В настоящем деле при представлении заключения частной экспертизы суд вынес решение о наложении судебного запрета, а затем провел экспертизу подписи представителя клиента, в результате чего суд принял решение.
Расплывчатость | Энциклопедия Первой поправки
Закон, определяющий преступление в расплывчатых терминах, скорее всего, вызовет проблемы с соблюдением надлежащей правовой процедуры.
Суды в Соединенных Штатах уделяют особое внимание расплывчатым законам, касающимся вопросов Первой поправки, из-за их возможного сдерживающего воздействия на защищаемые права. Законы о праздношатании являются одним из примеров законов, которые могут быть неконституционно расплывчатыми. На этой фотографии 17-летняя Сюзанна Уильямс из Амхерста, штат Массачусетс, находится под стражей в полиции Бостона 31 марта 1966 года, прежде чем ее приговорили к 20 дням тюремного заключения по обвинению в «прогулках и праздношатании». Мисс Уильямс и еще десять человек приняли участие в антивоенной демонстрации в субботу, организованной пацифистским Комитетом ненасильственных действий. (AP Photo/J. Walter Green, использовано с разрешения Associated Press)
Закон, определяющий преступление в расплывчатых терминах, скорее всего, вызовет проблемы с надлежащей правовой процедурой. Суды в Соединенных Штатах уделяют особое внимание расплывчатым законам, касающимся вопросов Первой поправки, из-за их возможного сдерживающего воздействия на защищаемые права.
Расплывчатые законы вызывают проблемы с надлежащей правовой процедурой
Согласно решению Верховного суда США по делу Connally v. General Construction Co. (1926 г.), закон является неконституционно расплывчатым, когда люди «с обычным интеллектом должны обязательно догадываться о его значении». Независимо от того, регулирует ли закон свободу слова, если он чрезмерно расплывчат, он создает серьезные проблемы в связи с гарантией надлежащей правовой процедуры, которая применима к федеральному правительству в силу Пятой поправки и к правительствам штатов в силу Четырнадцатой поправки.
Таким образом, отменяя калифорнийский закон о праздношатании, который требовал от лиц, которые бродят или бездельничают на улицах, предоставить «достоверное и надежное» удостоверение личности в деле Колендер против Лоусона (1983 г.), Верховный суд пояснил, что «доктрина пустоты за неопределенность требует, чтобы уголовный закон определял уголовное преступление с достаточной определенностью, чтобы обычные люди могли понять, какое поведение запрещено, и таким образом, чтобы не поощрять произвольное и дискриминационное обращение».
Доктрина пустоты вместо неопределенности имеет древние корни
Доктрина пустоты вместо неопределенности, вероятно, берет свое начало в максиме древнеримского права Nullacrimen sine lege (нет преступления без закона). Английский юрист сэр Эдвард Коук заявил, что все законы, но особенно серьезные уголовные законы, «должны быть… . . ясно и понятно написано. . . ». Спустя столетие сэр Уильям Блэкстоун в своих комментариях к английской конституции объяснил требование, чтобы каждый закон четко определял и формулировал «право, которое следует соблюдать, и права, которых следует избегать». . . ». (Блэкстоун рассказывает, что человек, укравший одну лошадь, не подвергался наказанию в соответствии с законом, запрещавшим «воровство лошадей».) Во Франции «Дух законов» Монтескье призывал к тому, чтобы законы были краткими, простыми и лишенными «расплывчатых выражений».
Эти примеры, несомненно, были известны первым американским комментаторам и юристам, которые часто повторяли важность ясности в уголовных законах.
Джеймс Мэдисон в «Федералисте № 62» предупреждает о «пагубных» результатах, если законы «настолько непоследовательны, что их невозможно понять. . . ». В одном из первых дел федерального суда «Соединенные Штаты против Шарпа» (1815 г.) Суд утверждал, что законы, которые «устанавливают преступления, должны быть настолько явными сами по себе или в отношении какого-либо другого стандарта, чтобы все люди, подлежащие наказанию , могут знать, каких действий они обязаны избегать».
Суд указал на три причины, по которым расплывчатые законы неконституционны.
Фундаментальное объяснение обеспокоенности современного Верховного суда чрезмерно расплывчатыми законами можно найти в деле Грейнед против города Рокфорд (1972). Суд оставил в силе городское постановление, ограничивающее любой «шум или отвлекающий маневр», который мог бы нарушить деятельность в государственной школе, вопреки заявлениям о нечеткости. Поскольку постановление Рокфорда было направлено против деструктивной речи и было основано на интересах обеспечения порядка, необходимого для надлежащего образования, суд не нашел нарушения конституции.
Но Суд предложил три причины, по которым чрезмерно расплывчатые законы являются неконституционными.
- Во-первых, надлежащая правовая процедура требует, чтобы закон предусматривал справедливое предупреждение и предоставлял «лицам с обычными знаниями разумную возможность узнать, что запрещено, чтобы они могли действовать соответствующим образом».
- Во-вторых, закон должен предусматривать «четкие стандарты» для сотрудников правоохранительных органов, судей и присяжных, чтобы избежать «произвольного и дискриминационного применения».
- В-третьих, расплывчатый закон может «помешать осуществлению» свобод, закрепленных в Первой поправке, и может привести к тому, что выступающие «выйдут из незаконной зоны гораздо шире… . . чем если бы границы запретных зон были четко обозначены».
Доктрина пустоты за неопределенность, вероятно, уходит своими корнями в древнеримское правило права Nullacrimen sine lege (нет преступления без закона). Английский юрист сэр Эдвард Коук заявил, что все законы, но особенно серьезные уголовные законы, «должны быть.
.. . . ясно и понятно написано. . . ». Спустя столетие сэр Уильям Блэкстоун (на фото) в своих комментариях к английской конституции объяснил требование, чтобы каждый закон четко определял и формулировал «право, которое следует соблюдать, и право, которого следует избегать». . . ». (Блэкстоун рассказывает, что человек, укравший одну лошадь, не подвергался наказанию в соответствии с законом, запрещавшим «воровство лошадей».) Во Франции «Дух законов» Монтескье призывал к тому, чтобы законы были краткими, простыми и лишенными «расплывчатых выражений». (Изображение с Wikimedia Commons около 1755 года, общественное достояние)
Неопределенность, связанная с чрезмерной широтой
Эти последние два элемента аналогичны аргументации, предложенной Судом для оспаривания чрезмерной широты законов, предположительно ущемляющих свободы, закрепленные в Первой поправке. Чрезмерно широкие законодательные акты позволяют должностным лицам применять такие законы выборочно и способами, которые могут благоприятствовать одним точкам зрения, но наказывать другие, и они создают сдерживающий эффект, заставляя говорящих с осторожностью выступать с речью о Первой поправке из опасения, что впоследствии они могут быть осуждены за нарушение закона.
не верили, что прикрыли их речи. Если предполагается нарушение Первой поправки, расплывчатый закон, такой как слишком широкий, может быть оспорен на лице, а не в применении.
Суд строго применяет доктрину пустоты за неясность, когда речь идет о Первой поправке
Третий элемент Грейнеда особенно важен в отношении Первой поправки. Современный Верховный суд постоянно заявлял, что доктрина пустоты за неясность будет применяться с крайней строгостью в отношении свобод, закрепленных в Первой поправке. Еще в 1963 году в деле NAACP против Баттона Суд пояснил, что «стандарты допустимой законодательной расплывчатости являются строгими в области свободы слова. . . . Неприятное качество расплывчатости и чрезмерности зависит не от отсутствия справедливого уведомления обвиняемого в уголовном преступлении или от неконтролируемого делегирования законодательных полномочий, а от опасности терпимости в сфере свобод Первой поправки к существованию уголовного закона, допускающего уголовные преступления.
размашистое и неправильное применение».
Суд требует, чтобы законодательные органы предоставили минимальные руководящие принципы для правоохранительных органов
Таким образом, современный Верховный суд, сохраняя обеспокоенность по поводу отсутствия справедливого уведомления, характерную для более ранних дел о нечеткости, пришел к стрессу, как указано в деле Smith v. Goguen (1974 г.) , что «возможно, наиболее значимым аспектом доктрины неопределенности является не фактическое уведомление, а другой основной элемент доктрины — требование о том, чтобы законодательный орган установил минимальные руководящие принципы для управления правоохранительными органами».
Суд вновь подчеркнул эту позицию в деле «Сити оф Чикаго против Моралеса» (1999 г.). Постановление Чикаго требовало, чтобы члены банды разошлись по приказу полицейского, если офицер разумно полагал, что по крайней мере один человек в группе из двух или более человек был членом банды, и эти люди слонялись без дела.