Гражданское право статьи в конституции рф: ГЛАВА 2. ПРАВА И СВОБОДЫ ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА КонсультантПлюс

Содержание

Конституция как основополагающий источник гражданского права

Алферов Артем Сергеевич

ЧОУ ВО «Сибирский юридический университет», г. Омск

Аннотация.

В работе рассматривается роль Конституции РФ в качестве источника российского права. Анализируются фундаментальные основы Конституции РФ. Автором делается вывод о необходимости обратить внимание на опыт стран СНГ, с целью констатации того, что именно положения Конституции лежат в основе гражданского законодательства.

Ключевые слова:

Конституция, Россия, источник права.

Конституция Российской Федерации является фундаментальным источником права не только в нашей стране, но и во многих других государствах, в том числе и ближнего зарубежья [1]. Именно она служит основным источником права для всей российской правовой системы и отражает в своих нормах сверхимперативные ценности.

Многие ученые на протяжении долгого времени изучали место, значимость и роль основополагающего закона страны в системе источников права, в том числе и гражданского.

Как указывает в своих трудах Л.В. Бутько Конституция представляет собой «универсальный источник российского права, поскольку в её нормах заложены истоки каждой отрасли права» [2, с. 15]. Рассматривая систему источников права, многие ученые-правоведы, в том числе и М.Н. Семякин, пришли к выводу о том, что «Конституция – это своего рода несущая юридическая конструкция, накоторой основывается гражданское законодательство» [3, с. 125], то есть она считается неким правовым фундаментом.

Именно Конституцией обеспечивается единство гражданско-правового регулирования на всей России. Рассмотрим более подробно, в каких именно нормах основного закона нашей страны содержатся положения, являющиеся фундаментальной основной для гражданского законодательства.

В первую очередь следует обратить внимание на положения пункта 1 статьи 35 Конституции РФ, где регламентирована норма, отражающая один из самых важных признаков и принципов частного права, а именно закреплено, что «право частной собственности охраняется законом».

Также пункт 4 этой же статьи устанавливает гарантированность права наследования. Пункт 1 статьи 36 Конституции РФ закрепляет за гражданами и объединениями граждан право частной собственности на землю. То есть данные нормы регламентируют основополагающие права и свободы граждан в области частного праве, а именно в области права собственности и его гарантированность.

Статья 53 Конституции РФ содержит норму о том, что «каждый вправе требовать возмещения государством вреда, который причинен незаконными действиями (бездействием) органов государственной власти и их должностными лицами». В данном случае отражается ценность личности, а также прав и свобод человека и гражданина.

Наиболее яркий пример противоречия норм Конституции РФ и положений Гражданского кодекса РФ отражается на примере реквизиции. Так основной закон страны закрепляет следующее: «Никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда» [4], но в то же время статья 242 ГК РФ устанавливает, что реквизиция осуществляется по решению государственных органов [5].

В других кодифицированных актах, также как и в Гражданском кодексе РФ, имеются нормы, отсылающие к положениям Конституции РФ. Так, процессуальными кодексами Российской Федерации, в том числе гражданским [6] и арбитражным [7], установлено, что порядок осуществления судопроизводства регулируется в соответствии с основным законом страны наряду с различными отраслевыми Федеральными законами. В свою очередь, на нормах Конституции РФ основываются и правовые акты, регулирующие уголовную [8], уголовно-процессуальную [9] и исполнительную систему [10], так как основные и наиболее ценные свободы граждан закреплены именно в ней. Трудовое законодательство не является исключением, и также имеет в своем содержании отсылки к нормам основного закона Российской Федерации [11].

Если рассматривать правовую систему стран ближнего зарубежья, то следует отметить, что среди гражданских кодексов стран СНГ, есть те, где Конституция страны прямо указана в качестве источника гражданского прав, в том числе гражданские кодексы таких стран как Украина, Беларусь, Азербайджан, Казахстан и Таджикистан.

Анализируя законодательство различных стран, а также мнение ученых-правоведов, назревает вывод о том, что наиболее удачным будет формулирование нормы, устанавливающей место Конституции в гражданском законодательстве, именно в тексе Гражданского кодекса. В свою очередь содержание нормы логично представить таковым: «Гражданское законодательство государства основывается на Конституции».

Исходя из вышеизложенного, следует сделать вывод о том, что российскому законодателю необходимо обратить внимание на опыт стран СНГ, с целью констатации того, что именно положения Конституции лежат в основе гражданского законодательства. Считаю возможным и необходимым пункт 1 статьи 3 ГК РФ изложить в следующей редакции: «В соответствии с Конституцией Российской Федерации гражданское законодательство основывается на её нормах и находится в ведении Российской Федерации».

Библиографический список

Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 24. 07.2002 № 95-ФЗ (ред. от 02.11.2013) // СЗ РФ 2002, № 30, ст. 3012; 2013, № 44, ст. 5633.
Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон РФ от 14.11.2002 № 138-ФЗ (ред. от 21.07.2014) // СЗ РФ 2002, № 46, ст. 4532; 2014, № 30 (ч. I), ст. 4233.

Конституция РФ (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ) // СЗ РФ, 14.04.2014, № 15. ст. 1691.
Трудовой кодекс Российской Федерации: Федеральный закон РФ от 30.12.2001 № 197-ФЗ (ред. от 28.06.2014) // СЗ РФ 2002, № 1 (ч. 1), ст. 3; 2014, № 26 (ч. I), ст. 3405.
Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон РФ от 08.01.1997 № 1-ФЗ (ред. от 23.06.2014) // СЗ РФ 1997, № 2, ст. 198; 2014, № 26 (ч. I), ст. 3369.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон РФ от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 21.07.2014) // СЗ РФ 2001, № 52 (ч. 1), ст. 4921; 2014, № 30 (ч. I), ст. 4278.
Уголовный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон РФ от 13.06.1996 № 63- ФЗ (ред. от 21.07.2014) // СЗ РФ 1996, № 25, ст. 2954; 2014, № 30 (ч. I), ст. 4278.

Бутько Л.В. Универсальность российской Конституции как источника права // Труды Кубанского государственного аграрного университета. Серия Право, 1/2007. Краснодар, 2007. С. 15.
Семякин М.Н. Источники российского гражданского права: проблемы теории и практики. М., 2010. С. 125.

[1] См.: Конституция РФ (с учетом поправок, внесенных Законами РФ о поправках к Конституции РФ от 30.12.2008 № 6-ФКЗ, от 30.12.2008 № 7-ФКЗ, от 05.02.2014 № 2-ФКЗ) // СЗ РФ, 14.04.2014, № 15. ст. 1691

[2] Бутько Л.В. Универсальность российской Конституции как источника права // Труды Кубанского государственного аграрного университета. Серия Право, 1/2007. Краснодар, 2007. С. 15

[3] Семякин М.Н. Источники российского гражданского права: проблемы теории и практики.

М., 2010. С. 125

[4] Конституция Российской Федерации. Там же. Ст. 35.

[5] Гражданский кодекс Российской Федерации Ст. 242

[6] Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон РФ от 14.11.2002 № 138-ФЗ (ред. от 21.07.2014) // СЗ РФ 2002, № 46, ст. 4532; 2014, № 30 (ч. I), ст. 4233

[7] Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 24.07.2002 № 95-ФЗ (ред. от 02.11.2013) // СЗ РФ 2002, № 30, ст. 3012; 2013, № 44, ст. 5633

[8] Уголовный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон РФ от 13.06.1996 № 63- ФЗ (ред. от 21.07.2014) // СЗ РФ 1996, № 25, ст. 2954; 2014, № 30 (ч. I), ст. 4278

[9] Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон РФ от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 21.07.2014) // СЗ РФ 2001, № 52 (ч. 1), ст. 4921; 2014, № 30 (ч. I), ст. 4278

[10] Уголовно-исполнительный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон РФ от 08.01.1997 № 1-ФЗ (ред. от 23.06.2014) // СЗ РФ 1997, № 2, ст.

198; 2014, № 26 (ч. I), ст. 3369

[11] Трудовой кодекс Российской Федерации: Федеральный закон РФ от 30.12.2001 № 197-ФЗ (ред. от 28.06.2014) // СЗ РФ 2002, № 1 (ч. 1), ст. 3; 2014, № 26 (ч. I), ст. 3405

Источники гражданского права | Статья в журнале «Молодой ученый»

Автор: Денисов Михаил Александрович

Рубрика: Юриспруденция

Опубликовано в Молодой учёный №42 (437) октябрь 2022 г.

Дата публикации: 22.10.2022 2022-10-22

Статья просмотрена: 25 раз

Скачать электронную версию

Скачать Часть 2 (pdf)

Библиографическое описание:

Денисов, М. А. Источники гражданского права / М. А. Денисов. — Текст : непосредственный // Молодой ученый. — 2022. — № 42 (437). — С. 89-90. — URL: https://moluch.ru/archive/437/95620/ (дата обращения: 23.12.2022).

Актуальность темы заключается в том, что изучение источников гражданского права обладает очень важным практическим и теоретическим значениями, так как формирует суть, содержание права, а также и в связи с тем, что от их характеристик зависят многие условия правовой жизни.

Имеющееся многообразие современных форм права предполагает определение их общего теоретического определения, за счёт этого, методологически можно установить отличительные черты источников гражданского права.

По результатам проведения анализа сложившегося представления об источнике права в зарубежной и отечественной литературе, можно прийти к выводу, что не нужно описывать источник права исключительно с одной стороны. Ведь представление о нём окажется искажённым. Источник права следует изучить одновременно с различных сторон и в различных аспектах. К примеру, как в романо-германской правовой системе отсутствует единое определение об источниках права. В связи с этим данное определение интерпретируется в социологическом, историческом, философском смыслах.

Одна из серьезнейших проблем современной юридической науки — это партикуляризм.

В случае внимательного прочтения статьи ГК РФ, можно отметить совокупность дискуссионных положений, предполагающих продуманный подход к предложению каких-либо изменений.

Благодаря ГК РФ происходит реализация имущественных и личных неимущественных отношений, которая осуществляется на основе различных принципов: автономии воли, свободы и т. д. Отличие между имущественными и личными неимущественными отношениям заключается в наличии и отсутствии экономической составляющей. Личные неимущественные отношения, включённые в предмет гражданского права, не оказываются по собственной сути экономическими отношениями. Однако в то же время одни из личных неимущественных отношений в некоторой мере связаны с имущественными отношениями, а другие, наоборот, отличаются исключительно личностной природой.

Конституция РФ выступает специфическим компонентом в гражданском законодательстве. Для понимания этого, в первую очередь, следует определить соотношение гражданского права и конституционного права. Конституционное право по собственным функциям и содержанию призвано обеспечить фиксацию основ конституционного строя, права и свободы человека и гражданина, осуществляет регулирование государственного устройства, полномочий и функций органов государственной власти и органов местного самоуправления. Конституционное право представлено в виде правового фундамента в системе российского права. В то же время, Конституция РФ выступает базой для всего законодательства в нашей стране. В ней напрямую зафиксированы положения, оказывающиеся основными для каждой отрасли права, включая гражданское. Обеспечение развития гражданского права производится в области действия Конституции РФ.

Главным источником гражданского права и компонентом гражданского законодательства выступает Гражданский кодекс Российской Федерации. В нём установлены ключевые нормы этой отрасли. В историческом развитии отечественного гражданского права исследователями отмечаются три основных периода, в каждом из которых имелся схожий акт, обладающий ключевой позицией в системе гражданского законодательства, это — досоветский, советский и постсоветский периоды.

Коренное обновление российского гражданского законодательства повлекло за собой количественное и качественное изменение системы источников гражданского права, что, в свою очередь, требует теоретического осмысления. В российской цивилистической науке по-прежнему ведутся активные дискуссии по поводу места, роли, значения и влияния на теорию и правоприменительную практику гражданского права новых видов источников.

Есть большое количество оснований, чтобы причислить Постановления ПВС к перечню источников (форм) в гражданском процессуальном праве. Хоть в настоящее время нет эксплицитно-официального (легального) закрепления подобного качества Постановлений ПВС, их особое значение для оперативного объяснения процессуальных норм и практики их использования, а также обеспечение соответствия признакам источника (формы) права помогают положительным образом решать важный вопрос по поводу признания за Постановлениями ПВС особого статуса источника в гражданском процессуальном праве. Чтобы устранить проблемы в области их использования в упомянутом виде, нужно зафиксировать их реальный статус в рамках процессуального закона. Этой мерой уже воспользовались в Казахстане и в Белоруссии. Также подобное решение поможет выводу из тени и урегулированию таких проблем, характерных для судейского права, как выбор моментов начала и завершения действия Постановлений ПВС во времени, возможности для ретроспективного использования, возможности для преодоления их силы другими органами, введение контроля над высшей судебной инстанцией для обеспечения ограничения вероятного произвола с её стороны.

Литература:

Боков И. С. Гражданское законодательство как источник гражданского права//В сборнике: Инновационные подходы в современной науке сборник статей по материалам LX международной научно-практической конференции. 2019. С. 31–34.
Воронцова И. В. Место и значение норм международного права в системе источников гражданского процессуального права//Вестник гражданского процесса. 2014. № 5. С. 84 -116.
Гражданское право: Часть первая: Учебник для вузов / Под ред. В. П. Камышанского, Н. М. Коршунова, В. И. Иванова. — М.: Эксмо, 2014. С. 704.
Лагошина М. Э. К вопросу об обычае как источнике гражданского права//Вестник Самарской гуманитарной академии. Серия: Право. 2019. № 2 (23). С. 126–129.
Макарушкова А. А., Соловьева И. В. Сравнительно-правовой анализ современных источников гражданского права России, Франции и Германии//Актуальные проблемы российского права. 2019. № 12 (109). С. 149–161.
Марченко М. Н. Источники права: учеб. пособие. — М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2015. С. 760.

Основные термины (генерируются автоматически): гражданское законодательство, ГК РФ, Конституция РФ, отношение.

Взаимодействие частноправовых норм в регулировании семейных отношений

Реферат

В статье анализируется взаимодействие основных частноправовых отраслей российского права: семейного, гражданского и международного (трансграничного) частного права и, в частности, его подотрасли международного (трансграничного) семейного права, касающейся регулирования семейно-брачных отношений. . В процессе такого взаимодействия происходит комплексное регулирование внутрисемейных отношений, составляющих предмет семейного права. Взаимодействие семейного права и гражданского права обусловлено генетической связью между этими отраслями частного права. Между семейным правом и международным (трансграничным) семейным правом существует особая взаимосвязь, поскольку и то, и другое регулирует семейные отношения. Авторы не приемлют деления международного права на публичную и частную ветви, которое свойственно только национальному праву с определенной долей условности и характерно не для всех правовых систем. При этом межгосударственные отношения с участием иностранного элемента могут также регулироваться положениями международных договоров Российской Федерации, которые в соответствии с Конституцией Российской Федерации являются составной частью правовой системы Российской Федерации. с приоритетом перед российскими правовыми нормами. В статье подчеркивается высшая сила Конституции Российской Федерации, определяющая тот факт, что Конституционный Суд Российской Федерации осуществляет контроль за толкованием международных договоров межгосударственными органами и международными судами с точки зрения соответствия такого толкования Конституции Российской Федерации. .

Ключевые слова: Международное семейное право, отраслевое право

Введение

Важнейшими ценностями, которые защищает международное право, являются мир и сотрудничество между государствами, а также права человека. В этом контексте большое значение имеет взаимодействие международного и национального права.

Постановка проблемы

Проблема соотношения международного и национального права особенно актуальна в связи с изменениями в российском законодательстве, внесенными в связи с одобрением внесения поправок в Конституцию Российской Федерации всенародным голосованием 1 июля 2020 г.

Признание высшей юридической силы Конституции Российской Федерации требует более четкого понимания того, как регулируются межгосударственные отношения между частными лицами в соответствии с международными договорами Российской Федерации.

Исследовательские вопросы

Предметом статьи является анализ взаимодействия международного права и основных отраслей российского частного права: семейного права, гражданского права, международного частного права и его подотрасли – международного (трансграничного) семейного права, что касается регулирования семейно-правовых отношений. супружеские отношения.

Необходимо дальнейшее совершенствование правового регулирования институтов семьи, материнства и детства, о чем свидетельствует тот факт, что основная часть Послания Президента Российской Федерации Федеральному Собранию 2021 года была посвящена вопросам развития страны и демографическим проблемам. Меры, направленные на поддержку населения и упомянутые в Послании, в основном касаются поддержки матери и ребенка.

Цель исследования

Целью данного исследования является краткий анализ взаимодействия семейного права, гражданского права и международного частного права в части регулирования семейно-брачных отношений с акцентом на значение международного права в таком регулировании.

Методы исследования

В исследовании используются общепознавательные методы (социологические, системные, структурно-функциональные) и специальные научные методы (технико-правовой анализ, спецификация и интерпретация).

Выводы

Существует юридическое мнение, что как международное, так и национальное право делится на публичное и частное. Представляется неверным применять к международному праву деление на публичное и частное право, а международное право называть публичным правом. Во-первых, даже в отечественном законодательстве это деление становится все более спорным. Исходные основания для отрицания такого деления в современном праве предлагают Акинфеев и Воронцов (2020). Они пытаются найти истинное значение терминов «публичное», «частное», «гражданское» и «гражданское право», сопоставляя современные представления о них с первоначальными значениями древнеримского права. По их мнению, все писаное право в соответствии с Дигестами является частным, и поэтому ссылка современных авторов на Ульпиана, который, как известно, предложил такое деление, неправомерна (Акинфеев, Воронцов, 2020, с. 227) .

Не вдаваясь в полемику относительно значения этих терминов в древнеримском праве, следует отметить, что Ульпиан «скорее имеет в виду две разные позиции в своих исследованиях, нежели одну из классификаций права» (Garcia Garrido, 2005, p. 148). ).

Тем не менее современная юриспруденция приняла деление права на публичное и частное. Современное значение этих терминов основано на различии частных и публичных интересов, что соответственно предполагает разные способы правового регулирования. Однако ученых, которые отрицали бы наличие публично-правовой составляющей в частноправовых отраслях, практически нет, а в современном праве частноправовая составляющая в публичных отраслях становится все более заметной (Максименко, 2008). Следует также отметить, что в юриспруденции принято деление права на частное и публичное. В самом законе данная терминология не используется, за исключением названия раздела VI Гражданского кодекса Российской Федерации («Международное частное право»). Поэтому представляется неверным опровергать современное значение этих категорий, сравнивая их с категориями античного права.

Во-вторых, субъектами международного права являются равноправные суверенные государства, вырабатывающие общие правила поведения на основе общего согласия путем заключения различных конвенций. В международном праве отсутствуют отношения власти и подчинения между государствами, которые характерны для субъектов публично-правовых отраслей национального права, где субъекты не находятся в положении юридического равноправия друг с другом. Неправомерное присвоение одним государством права диктовать свою волю другим суверенным государствам должно рассматриваться как нарушение международного права. Международное право представляет собой уникальную правовую конструкцию, защищающую интересы мирового сообщества в целом и каждого человека, проживающего на Земле. В-третьих, интерпретация международного права как публичного права приводит к логическому выводу о существовании международного частного права в системе международного права, в то время как современное международное (трансграничное) частное право рассматривается большинством российских правоведов как отрасль российского права. Использование термина «трансграничное частное право» устранило бы эту проблему дуализма международного права.

Вряд ли такие две правовые конструкции, как международное право и международное частное право, можно поставить в один ряд или рассматривать как единую правовую систему (международное право в широком смысле). Единственное, что у них общего, это термин «международный», который относится к разным характеристикам. Международное право представляет собой самостоятельную правовую систему и регулирует межгосударственные отношения, тогда как международное частное право является частью российской правовой системы и является одной из ее отраслей. Он регулирует частные отношения, возникающие на международном уровне.

Проблема только в том, что в последнем случае лучшего и более подходящего названия для международного частного права просто не найти. Не менее успешным, например, является термин «частное трансграничное право». Между тем международное право является межгосударственным правом и не принадлежит какому-либо конкретному государству.

В то же время государства, установившие договорный способ связи, в ряде договоров также устанавливают международные стандарты связи для своих субъектов (физических и юридических лиц).

Государство выполняет свои обязательства по международным договорам путем имплементации (от лат. impleo — наполнять, исполнять) их норм в правовую систему России, провозглашая их на конституционном уровне частью этой системы (Конституция Российской Федерации, статья 15, пункт 4). Текст статьи 15, абз. 4 Конституции воспроизводится практически во всех отраслевых кодексах Российской Федерации, в том числе в статье 6, пункте 1 Семейного кодекса и статье 7 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Нормы международного происхождения частноправового содержания с согласия государства предназначены для регулирования отношений между частными лицами в их международном общении. Эти нормы приобретают статус своеобразных (квази) национальных норм с приоритетом над национальными нормами.

Реализация таких правил не превращает международные нормы в национальные нормы, как полагают некоторые сторонники теории трансформации. Реализуемые международные нормы сохраняют свою идентичность. Они не превращаются в национальные нормы, а составляют самостоятельную часть российской правовой системы.

Многие ученые, как отрицающие трансформационную теорию, так и ее сторонники, также не признают трансформацию международных норм в национальные правовые. Международно-правовые нормы являются частью правовой системы России, но не частью российской правовой системы, поскольку российская доктрина различает эти две категории (Синюков, 1994).

В связи с тем, что международные организации и международные суды в последнее время часто принимали необоснованные политически мотивированные решения против российского государства, Россия внесла соответствующие изменения в российское законодательство Федеральным законом 429-ФЗ от 8 декабря 2020 г.

В частности, внесены изменения в статью 5 Федерального закона от 15 июля 1995 года № 101-ФЗ «О международных договорах Российской Федерации». Согласно этому дополнению (ст. 5, п. 4, в случае принятия международными органами решений о толковании международных договоров, противоречащих Конституции Российской Федерации, эти решения не подлежат исполнению в России. Такое противоречие определяется Конституционным Судом Российской Федерации. РФ

9Федеральным законом от 08.12.2020 № 0004 № 427-ФЗ внесены изменения в статью 7 ГК РФ. В статьи 6 и 165 Семейного кодекса также внесены изменения Федеральным законом 5-ФЗ от 4 февраля 2021 года. Обращает на себя внимание иная формулировка дополнений. В отличие от Гражданского кодекса, Семейный кодекс не допускает толкования международных договоров Российской Федерации не только противоречащего Конституции Российской Федерации, но и противоречащего принципам правопорядка и нравственности. Это расхождение можно объяснить тем, что внутрисемейные отношения в большей степени, чем в любой другой отрасли права, регулируются не только правом, но и нормами морали и нравственности.

Право на решение вопроса о возможности исполнения решений межгосударственных органов и международных судов (в статусе межгосударственного органа), принятых на основании положений международных договоров Российской Федерации (вступивших в силу для Российской Федерации ) в их толковании с точки зрения соответствия такого толкования Конституции Российской Федерации предоставляется Конституционному Суду Российской Федерации.

Взаимодействие норм семейного, гражданского и международного частного права в регулировании семейно-брачных отношений.

Нормы гражданского права выполняют вспомогательную функцию по отношению к нормам семейного права, поскольку их применение допускается либо по аналогии, либо в отсутствие норм семейного права (статьи 4 и 5 Семейного кодекса). Тексты этих статей показывают, что семейное право имеет приоритет в регулировании семейных отношений, поскольку такое применение возможно, если оно не противоречит существу семейных отношений. Отсутствие противоречий признается в научных исследованиях основным условием применения норм гражданского права к семейным отношениям, не урегулированным семейным законодательством, что ставит задачу определения содержания понятия «сущность семейных отношений». (Шершень, 2020).

Применение гражданско-правовых норм к семейным отношениям показывает, что они генетически связаны друг с другом и относятся к отраслям частного права. Предметом обеих отраслей права являются по существу имущественные и личные неимущественные отношения, хотя соотношение между сферой этих отношений и их дополнительными отличительными признаками столь существенно, что можно говорить о самостоятельных отраслях права. Тесная взаимосвязь гражданского и семейного права обусловлена еще и тем, что издавна семейные вопросы рассматривались гражданским правом, в котором выработались частноправовые институты, приемлемые для всех отраслей частного права, в том числе и для семейного права. Семейное право в России не отделялось от гражданского права до 19 века.17 года, когда были приняты соответствующие советские указы и первый в мире Семейный кодекс. Даже сегодня семейное право по-прежнему является частью гражданского права в ряде стран. Некоторые российские ученые (в том числе и советского периода) до сих пор не признают семейное право в качестве самостоятельной отрасли права, рассматривая его как подотрасль в системе гражданского права.

Международное частное право представляет собой уникальную правовую структуру и рассматривается в российской доктрине как самостоятельная отрасль российского права. Международное частное право регулирует те же родовые отношения, что и гражданское и семейное право, а именно имущественные и личные неимущественные отношения между частными лицами, но с участием иностранных субъектов. Отношения, являющиеся предметом семейного права, но включающие иностранных субъектов, регулируются одной из подотраслей международного частного права – международным (трансграничным) семейным правом. Поскольку эти отношения возникают в рамках интернационального общения между индивидами (осложненного включением иноязычных элементов), они становятся трансграничными или в какой-то мере (условно) «международными».

Взаимодействием международного частного права и семейного права занимается не только одна подотрасль международного (трансграничного) семейного права, но и нормы общей части международного частного права.

Основная коллизионная функция международного частного права состоит в том, чтобы определить, право какого государства должно быть применимо для регулирования отношений между частными лицами в их международных отношениях. В этом случае окончательное решение по общественным отношениям, включающим иностранный элемент, осуществляется в два этапа. На первом этапе применимое право выбирается с помощью коллизионных норм международного частного права. На втором этапе отношения окончательно регулируются материальным российским или зарубежным семейным законодательством. Без учета коллизионных норм отношения, осложненные с участием иностранных субъектов, регулируются материальными нормами международных договоров, если такие нормы в полной мере регулируют соответствующие отношения (ст. 1186, ч. 3 ГК РФ). Надо сказать, что в сфере семейных отношений договоры, содержащие материальные нормы, встречаются крайне редко. В большинстве своем договоры в этой сфере содержат коллизионные нормы, которые также обусловлены различиями в семейной жизни в зависимости от нации.

При этом международное частное право может влиять на этот выбор вопреки коллизионным нормам в пользу российского семейного права, в соответствии с нормами общей части его системы через институты норм прямого действия (ст. Гражданский кодекс) и положение об общественном порядке (статья 167 Семейного кодекса, статья 1193 Гражданского кодекса). Квалификация правовых понятий при определении применимого права в семейно-брачных отношениях осуществляется в соответствии с российским семейным законодательством. Решающее регулирование отношений происходит в соответствии с национальным законодательством (как российским, так и иностранным).

В судебной практике дискутируется вопрос о коллизионных процессуальных нормах (Shak, 2001). Эффективная защита семейных прав граждан в отношениях, содержащих иностранный элемент, во многом зависит от того, процессуальные нормы какого государства применяются для решения того или иного вопроса. Национальное законодательство и международные договоры с помощью коллизионных процессуальных норм часто ссылаются на иностранное процессуальное право. Гетман-Павлова (2018) предлагает рассматривать использование lex fori в международном гражданском процессе как коллизионный принцип, общеобязательную коллизионную норму.

Заключение

Представляется неверным делить международное право на публичное и частное и называть международное право публичным правом.

Неоднозначное понимание одного и того же термина применительно к разным правовым подотраслям российского права (международному праву, международному частному праву и международному семейному праву) порождает проблему терминологического уточнения. В частности, кажется более уместным применять термин «трансграничное семейное право», по крайней мере, к международному семейному праву как подразделу международного частного права.

Нормы международных договоров частноправового содержания, реализуемые в российской правовой системе, не становятся национальными нормами, а составляют самостоятельную часть российской правовой системы. Эти нормы международного происхождения приобретают статус своеобразных (квази) национальных норм с приоритетом над национальными нормами.

Частноправовая природа семейного, гражданского и международного частного права, их длительная историческая генетическая связь, имущественный и личный неимущественный характер общественных отношений между равноправными субъектами этих отношений, являющихся основным предметом регулирования, определяют возможное и целесообразное взаимодействие между ними в процессе семейно-брачного регулирования. При этом в процессе взаимодействия этих отраслей права происходит комплексное регулирование семейно-брачных отношений. Основная роль в этом взаимодействии принадлежит семейному праву.

Поскольку Конституция Российской Федерации является высшим законом в России, решения международных организаций и судов, противоречащие Конституции Российской Федерации, на территории России не исполняются. Функцию контроля за толкованием норм международных договоров межгосударственными органами и международными судами в части их соответствия Конституции Российской Федерации осуществляет Конституционный Суд Российской Федерации.

Ссылки

Акинфеев В.В., Воронцов С.Г. (2020). Публичное, частное, гражданское и гражданское право: содержание понятий в древнеримских и современных доктринальных источниках. Вестник Пермского университета. Юридические науки, 48, 226–247.
Гарсия Гарридо, MC (2005). Римское частное право: Инциденты, судебные процессы, учреждения. Положение дел.
Гетман-Павлова И. В. (2018). Процессуальные коллизионные нормы международного частного права и международного гражданского процесса. Журнал российского права, 3, 84–9.6.
Максименко С.Т. (2008). К вопросу о частноправовой сфере регулирования общественных отношений. Гражданское право, 3, 25–27.
Шак, X. (2001). Международное гражданское процессуальное право. Издательство Бек.
Шершень Т.В. (2020) Проблемы применения гражданского законодательства России к семейным отношениям: теория, законодательство и правоприменительная практика. EX JURE, 1, 61–72.
Синюков В. Н. (1994). Российская правовая система: введение в общую теорию. Издательство «Полиграфист».

Информация об авторских правах

Эта работа находится под лицензией Creative Commons Attribution-NonCommercial-NoDerivatives 4.0 International License.

Об этой статье

Причин для беспокойства? – Загадка Россия

О поправках в 19-й закон России уже написано немало.93 конституции, которые были инициированы и быстро приняты в 2020 году. Однако многое еще предстоит написать. Поправки подверглись справедливой критике за их склонность к укреплению президентской власти (в силу ныне печально известной поправки Терешковой), манипулированию «патриотической легитимацией» (см. Пола Гуда) и поощрению социальных предрассудков. Однако преобладающая критика поправок, возможно, необоснованно коснулась вопроса о правовом суверенитете России, закрепленного в измененных статьях 79.и 125(5)(б).

В статью 79 Конституции Российской Федерации внесено положение о том, что «решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации, которые в своем толковании противоречат Конституции Российской Федерации, не подлежат исполнению на территории Российской Федерации». Федерация». Кроме того, это реализовано в статье о компетенции Конституционного Суда в статье 125(5)(b), которая наделяет суд полномочиями «решать вопрос о возможности исполнения решений межгосударственных органов… в случае, если они противоречат Конституции Российской Федерации».

В принципе, это относится как к решениям международных арбитражных судов (между частными лицами или между государством и частными инвесторами), так и к международным судам. Однако неизбежно в центре внимания юристов и политологов оказывается предполагаемое соблюдение Россией Европейской конвенции о правах человека («ЕКПЧ») и постановлений Европейского суда по правам человека («ЕСПЧ») . Можно возразить, что эти положения служат юридическим прикрытием для попыток игнорировать решения ЕСПЧ в будущем там, где они неудобны для Кремля.

Это новый?

Распространено мнение, что поправки лишь конституционно закрепляют действующее российское законодательство. Тем не менее, позиция немного более нюансирована.

Дело №

Анчугов против Гладкова стало первым случаем, когда Конституционный суд России («ПКС») определил, что решение ЕСПЧ не подлежит исполнению в России («Анчуговская юрисдикция») . Это последовало за ранее высказанным мнением Конституционного Суда по обращению нескольких депутатов Думы о том, что международные обязательства не допустят нарушения основного закона России. Решение ЕСПЧ само по себе не было бесспорным решением. Он определил, что абсолютный запрет на право голоса заключенных является нарушением статьи 3 Протокола №. 1 ЕКПЧ. Важно помнить, что ЕСПЧ вынес аналогичное решение в отношении законодательства Великобритании в Херст против Соединенного Королевства . Это было весьма спорное решение Страсбурга, подвергшееся критике со стороны британских политиков и юристов, обеспокоенных тем, что ЕСПЧ не предоставляет адекватной «предела усмотрения» национальным законодательным органам. После решения РКЦ в федеральный закон были внесены изменения, отражающие недавно провозглашенную реальность Анчуговской юрисдикции.

На самом деле, как отметила Венецианская комиссия, спорно, что поправки к статьям 79 и 125(5)(b) были гораздо шире, чем поправки к Федеральному закону о Конституционном Суде. В Федеральном законе речь идет о решениях «межгосударственных органов по защите прав и свобод человека» (статья 101, курсив мой), что явно уже, чем глобальная ссылка на «межгосударственные органы». Таким образом, поправки фактически являются расширением анчуговской юрисдикции.

Является ли поправка причиной для беспокойства?

Статьи 79 и 125(5)(b) наделяют ПКР полномочиями не приводить в исполнение решения международных судов или трибуналов в той мере, в какой они противоречат Основному закону России. Это само по себе повод для беспокойства? Важно различать две возможные точки зрения на эту дискуссию: точку зрения российской внутренней судебной практики и точку зрения международного порядка, основанного на правилах.

Противоречие для внутрироссийской судебной практики заключается в том, что статья 15(4) Конституции РФ прямо утверждает, что нормы международного права и договоры, ратифицированные Россией, являются частью Основного закона России. Это смелое заявление, коренящееся в устремлениях разработчиков конституции 1993 года и закрепленное в главе 1 Конституции России. Это было глубоко политическое заявление, призванное сообщить, что от государства-правопреемника Советского Союза можно ожидать выполнения своих международно-правовых обязательств. Точнее, это было заявление о приверженности России соблюдению прав человека. Статья 15(4) из 1993 Конституции обязывала Российскую Федерацию к «монистическому» взгляду на международные нормы: договоры, ратифицированные Россией, и относящиеся к ним решения международных судов автоматически становились частью российского права. Это отличается от «дуалистического» подхода к международному праву, который требует законодательного акта на национальном уровне, позволяющего гражданам государства полагаться на международные юридические права. Иными словами, это различие между горизонтальным исполнением (международным органом в отношении подписавшего государства) и частным, вертикальным исполнением (гражданами, чьи права были нарушены). В 1993, российское государство, стремящееся избавиться от статуса изгоя Советского Союза, хотело показать свою искреннюю приверженность международным нормам, устранив различие между внутренним и международным правом. Принцип законного суверенитета нельзя отбрасывать как грубый патриотизм. Это не отрицает того, что у российского президента могли быть неискренние причины подчеркивать его важность в своем послании от 15 января 2020 года. Однако это должно предостеречь от критики вне контекста. Такая критика может быть ошибочной, если она не сосредоточена на реальной проблеме, стоящей за поправкой.

Урегулирование конфликта между внутренним законодательством и международным правопорядком является сложным. Венецианская комиссия, безусловно, «встревожена конституционным закреплением» за РКЦ полномочий (фактически ее обязанности) не исполнять решения, противоречащие Конституции России. Тем не менее, важно не упускать из виду тот факт, что сами по себе эти положения не являются настоящим противоречием. Мотивация, стоящая за ними, вполне может быть и может быть подтверждена другими поправками.

Заявление о правовом суверенитете в рамках этих поправок не столь уникально. Возьмем, к примеру, Великобританию, где в конечном итоге суды признают верховенство парламентского акта над правами ЕСПЧ, если такие права явно и прямо отменяются. Английские суды не имеют права отменять противоправный акт парламента, хотя они могут сделать заявление о том, что положения статута несовместимы с правами ЕСПЧ.

Может ли сейчас Российское государство фактически решать, каким нормам международного права следовать? Явно нет. Внутреннее право российской конституции не может на практике изменить ее обязательства на международном уровне. Усиление норм ЕКПЧ является прерогативой органов Совета Европы. В той мере, в какой Россия систематически нарушает свои обязательства по международным договорам и отказывается платить за эти нарушения (не то, что она делает регулярно), существуют соответствующие механизмы, которые могут быть задействованы Парламентской ассамблеей Совета Европы 9. 0138 («ПАСЕ») и Комитет Министров («СоМ») . Статья 46 ЕКПЧ устанавливает механизм, с помощью которого невыполнение подписавшим государством решения Суда может в конечном итоге привести к принятию СМ дисциплинарных мер. В апреле ПАСЕ предложила СМ вариант статьи 46 ЕКПЧ в свете растущей обеспокоенности по поводу задержания российского политического активиста и блогера Алексея Навального. Горизонтальные механизмы правоприменения не затронуты поправками 2020 года именно потому, что они существуют на международном, а не на национальном уровне.

Одно можно сказать наверняка: российские поправки не представляют экзистенциального кризиса для Совета Европы или ЕСПЧ. В противоречии между национальными конституциями и международным правом нет ничего нового. Это конфликт, с которым Европейскому союзу приходилось бороться на протяжении многих лет: Европейский суд («ЕСС») утверждал верховенство права ЕС задолго до того, как положение о верховенстве было признано в его основополагающих договорах. Иногда это приводило к так называемому «судебному диалогу» между судами Европы и Европейским судом. Самый яркий пример этого в действии был в Соланж прецедентного права. В 1974 году немецкий Bundesverfasungsgericht, как известно, оставил за собой юрисдикцию определять, противоречат ли принципы права Сообщества (как это было тогда) основному закону Германии (Solange 1: [1974] BverfGE 37, 271). К 1987 году это превратилось в презумпцию против осуществления этой юрисдикции до тех пор, пока ЕЭС демонстрировала, что в целом обеспечивает адекватную защиту основных прав, как того требует конституция Германии (Solange 2: [1987] BverfGE 73, 339).

В случае, если подписавшие государства в будущем откажутся исполнять решения ЕСПЧ или соблюдать их условия, институтам Совета Европы необходимо будет рассмотреть, что стоит за неисполнением. Некоторые государства могут иметь обоснованные опасения по поводу совместимости судебного толкования ЕКПЧ с национальным основным законом. Другие вполне могут заниматься «самодержавным законничеством». Это правильно, что такие органы, как Совет Европы, имеют все необходимое для того, чтобы выявлять последнее там, где они его видят. Это требует учета фактов и индивидуального подхода.

А не противоречит ли какая-либо кодификация принципа приоритета основного закона России над международными решениями статье 15 Конституции РФ? Возможно, нет. Анчуговская юрисдикция просто признает, что ПКР должен определять, какие судебные решения подлежат исполнению в рамках российской юрисдикции. Критическое теоретическое обоснование заключается в том, что Россия не отказывается от своих международных обязательств, но в конечном итоге будет определять, соответствует ли толкование международных договоров иностранными судами этим договорным обязательствам.

Председатель Государственной Думы Вячеслав Володин вмешался здесь сбивчиво: он заявил, что пора пересматривать международные договоры на предмет их соответствия Конституции России. В настоящее время это нелогично. Конституция России не может сохранять примат над ратифицированными ею международными договорами. Статья 15(4) разъясняет это. В силу поправок 2020 года вполне может возникнуть конфликт между толкованиями этих договоров, но это другой аргумент. Таким образом, любой обзор действительно будет касаться того, привержена ли Российская Федерация международному правопорядку, как она так часто утверждает. Хотя перспектива выхода Российской Федерации в одностороннем порядке из ЕСПЧ или открытого оспаривания принципа подписанта ЕСПЧ может показаться призрачной, угроза может возрасти, если конфликты между Москвой и Страсбургом участятся.

Настоящая причина для беспокойства

Если законный суверенитет является законной целью, вызывают ли эти поправки беспокойство? Можно с уверенностью сказать, что они есть, но по совершенно разным причинам. Президент теперь имеет право инициировать отстранение судей Конституционного Суда от должности в Совете Федерации по особо туманным основаниям совершения поступка, порочащего честь и достоинство их должности (статья 83).

Таким образом, это является критическим вопросом для будущего мониторинга: вопрос с Конституционным судом заключается не строго в его компетенции определять, существует ли конфликт между международными решениями и российской Конституцией, а в том, что на него может оказываться давление со стороны исполнительной власти, чтобы он отказался для исполнения решений или арбитражных решений, которые противоречат интересам президента (или элитных кругов в России).

Гражданское право статьи в конституции рф: ГЛАВА 2. ПРАВА И СВОБОДЫ ЧЕЛОВЕКА И ГРАЖДАНИНА \ КонсультантПлюс