Взыскать нельзя уменьшить
«justitia est constans et perpetua voluntas
jus suum cuique tribuendi»
«справедливость есть постоянное и
вечное стремление воздавать каждому свое»
Согласно п. 3 ст. 1083 Гражданского кодекса Российской Федерации (ГК РФ) суд может уменьшить размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, за исключением случаев, когда вред причинен действиями, совершенными умышленно.
Сама по себе данная норма в части второй ГК РФ не является нововведением законодателя. Схожие положения были в Гражданских кодексах РСФСР 1964 года (абз. 2 ст. 458), 1922 года (ст. 411), а также известны иностранным правопорядкам, например, отражены в Германском гражданском уложении от 1896 года, действующим и в настоящее время (ст. 829).
На уровне Конституционного Суда РФ данный вопрос по существу не рассматривался.
В определении от 22.12.2015г. №2945-О Конституционный Суд РФ отказал в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Добровольского С.А. о признании не соответствующим Конституции РФ п. 3 ст. 1083 ГК РФ, в той части, в какой по смыслу, придаваемому правоприменительной практикой, данный пункт допускает уменьшение размера материального ущерба, причиненного наследодателем, в случае возмещения этого ущерба наследником, принявшим наследство, независимо от размера принятого наследства.
Поводом для обращения в Конституционный Суд РФ послужило то, что решением суда общей юрисдикции в пользу гражданина в счет возмещения ущерба, причиненного в результате дорожно-транспортного происшествия, с другого — наследницы лица, причинившего ущерб, были взысканы денежные средства в заявленном им размере. Апелляционным определением, оставленным без изменения судами вышестоящих инстанций, указанное решение было изменено: принимая во внимание имущественное положение ответчицы, ее возраст и состояние здоровья, включая наличие у нее инвалидности, суд, сославшись на пункт 3 статьи 1083 ГК РФ, снизил размер взысканных денежных средств.
По мнению Конституционного Суда РФ п.3 ст. 1083 ГК РФ, регулирующий вопросы определения размера возмещения вреда с учетом имущественного положения причинителя вреда, направлен на обеспечение необходимого баланса интересов обеих сторон деликтного обязательства и сам по себе не может рассматриваться как нарушающий конституционные права и свободы заявителя, перечисленные в жалобе.
В свою очередь Верховный Суд РФ в разъяснениях Пленумов указывает на возможность применения п. 3 ст. 1083 ГК РФ при рассмотрении дел о возмещении вреда, причинённого окружающей среде (п. 12 постановления Пленума от 30.11.2017г. №49, п. 34 постановления Пленума от 18.10.2012г. №31), при рассмотрении дел по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина (п. 17 постановления Пленума от 26.01.2010г. №1).
Поскольку в п. 3 ст. 1083 ГК РФ речь идет о снижении вреда, причинённого именно гражданином, то в силу подсудности споров, ответчиком которым выступает гражданин, суды общей юрисдикции в целом нечасто, но при определённых обстоятельствах используют данную норму.
Например, Верховный Суд РФ определением от 11.10.2021г. №5-КГ21-94-К2 по кассационной жалобе причинителя вреда отменил решения нижестоящих судов о компенсации родственникам погибшего в ДТП гражданина морального вреда и возмещении расходов на погребение, поскольку суд наряду с грубой неосторожностью потерпевшего и степенью вины причинителя вреда, являющегося владельцем источника повышенной опасности, не принял во внимание имущественное положение причинителя вреда, о чем последний заявлял в нижестоящих инстанциях.
В данной ситуации стоит согласиться с позицией с Верховного Суда РФ, что только обстоятельства ДТП (смешанная вина его участников) должны были послужить основанием для не полной, а частичной компенсации причиненного вреда родственникам погибшего, но никак не имущественное положение причинителя вреда.
В другом деле, по которому истцом и ответчиком также выступали физические лица, Верховный Суд указал, что исходя по смыслу нормы в п. 3 ст. 1083 ГК РФ, ее положения могут применяться судом при рассмотрении требований о возмещении вреда не только по заявлению причинителя вреда, но и по инициативе суда.
Суду при рассмотрении дела следовало вынести на обсуждение сторон вопрос о возможности снижения размера возмещения вреда, подлежащего взысканию с ответчика, и для решения этого вопроса исследовать обстоятельства, касающиеся его имущественного положения (Определение от 24.09.2019 N 5-КГ19-169).
Такой подход Верховного Суда еще более нарушает право частной собственности, поскольку даже без соответствующих возражений ответчика о его материальном положении, суд должен самостоятельно вторгаться в сферу имущественных интересов сторон, что нарушает принцип диспозитивности гражданского процесса, поскольку правосудие по гражданским делам осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 1 ст. 12 ГПК РФ).
При этом следует считать правильным подход Верховного Суда РФ о снижении размера причиненного вреда вследствие имущественного положения делинквента по делам, потерпевшим по которым выступают организации и уполномоченные органы власти (см. определения от 25.06.2019г.
№46-КГ19-15, от 26.03.2018г. №4-КГ18-1, от23.10.2017г. №57-КГ17-11, от 08.06.2015г. №16-КГ15-15).
Право физического лица на полное возмещение причиненного вреда не может быть противопоставлено имущественному положению причинителю вреда без согласия самого потерпевшего. Как известно, недопустимость произвольного вмешательства кого-либо в частные дела относится к основным принципам гражданского права, что закреплено в п. 1 ст. 1 ГК РФ.
Сама по себе идея освобождения физического лица, являющегося причинителем вреда и находящегося в тяжелом имущественном положении от полного возмещения причиненного им ущерба достаточно гуманна, но ее реализация не должна происходить за счет потерпевшего — физического лица.
Если законодатель хочет проявить данное снисхождение к делинквенту, то целесообразно это и делать за счет самой публичной власти, например путем создания специально для этих целей фондов с компенсацией потерпевшему возмещения вреда в той части, в которой причинитель вреда был от нее освобожден.
В качестве аналогии можно привести пример с субсидированием государством оплаты жилищно-коммунальных услуг малоимущим гражданам. При этом сами исполнители коммунальных услуг получают причитающееся им вознаграждение в полном объеме.
Наличие же нормы в п. 3 ст. 1083 ГК РФ позволяет суду без согласия потерпевшего лишать последнего права на полное возмещение причиненного ущерба.
Таким образом, государство перекладывает на потерпевшего неблагоприятные имущественные последствия для причинителя вреда только по той причине, что последний находится в тяжёлом имущественном положении. Очевидно, что такой подход нельзя считать сбалансированным.
Если же вести речь о соблюдении интересов потерпевшего и причинителя вреда, то процессуальное законодательство уже содержит механизм позволяющий, с учетом всех обстоятельств дела, в том числе имущественного положения сторон, предоставить должнику отсрочку (рассрочку) исполнения судебного акта о взыскании денежных средств в счет возмещения причиненного вреда даже с учетом возражений потерпевшего.
В свою очередь стороны при содействии суда либо иных лиц (медиаторов, посредников, судебных примирителей) также могут заключить мировое соглашение вплоть на стадии исполнения судебного акта либо потерпевший сам, проявляя снисхождение к причинителю вреда, с учетом имущественного положения сторон, может уменьшить размер своих требований и тем самым частично простить делинквента, что следует только приветствовать.
Относительно полного возмещения убытков (вреда) стоит обратить внимание на правовую позицию Конституционного Суда РФ, изложенную в постановлении от 10.03.2017 N 6-П «По делу о проверке конституционности статьи 15, пункта 1 статьи 1064, статьи 1072 и пункта 1 статьи 1079 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан А.С. Аринушенко, Г.С. Бересневой и других», в которой суд указал следующее.
Согласно Конституции РФ в России признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина (статья 17, часть 1), право частной собственности охраняется законом (статья 35, часть 1), гарантируется государственная защита прав и свобод человека и гражданина (статья 45, часть 1), каждый вправе защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законом (статья 45, часть 2), каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод (статья 46, часть 1), государство обеспечивает потерпевшим доступ к правосудию и компенсацию причиненного ущерба (статья 52).
По мнению Конституционного Суда РФ собственность, будучи материальной основой и экономическим выражением свободы личности, не только является необходимым условием свободного осуществления предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, но и гарантирует как реализацию иных прав и свобод человека и гражданина, так и исполнение обусловленных ею обязанностей, а право частной собственности как элемент конституционного статуса личности определяет, наряду с другими непосредственно действующими правами и свободами человека и гражданина, смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечивается правосудием (постановления от 14 мая 2012 года N 11-П и от 24 марта 2015 года N 5-П, от 10 марта 2017 года N 6-П).
Указанные положения Конституции РФ обусловливают необходимость создания системы охраны права частной собственности, включая как превентивные меры, направленные на недопущение его нарушений, так и восстановительные меры, целью которых является восстановление нарушенного права или возмещение причиненного в результате его нарушения ущерба, а в конечном счете — приведение данного права в состояние, в котором оно находилось до нарушения, с тем чтобы создавались максимально благоприятные условия для функционирования общества и государства в целом и экономических отношений в частности.
Соответственно, федеральный законодатель, осуществляя в рамках предоставленных ему Конституцией РФ дискреционных полномочий регулирование и защиту права частной собственности (статья 71, пункты «в», «о»), обязан обеспечивать разумный баланс прав и обязанностей всех участников гражданского оборота в этой сфере с учетом вытекающего из ее статьи 17 (часть 3) требования о том, что осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.
К основным положениям гражданского законодательства относится и статья 15 ГК РФ, позволяющая лицу, право которого нарушено, требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере (пункт 1). Обязательства, возникающие из причинения вреда (деликтные обязательства), включая вред, причиненный имуществу гражданина регламентируются главой 59 ГК РФ, закрепляющей в ст. 1064 общее правило, согласно которому в этих случаях вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред (пункт 1).
Таким образом, не оспаривая справедливости и обоснованности снижения размера причинённого ущерба при рассмотрении споров, в которых потерпевшими выступают организации либо органы публичной власти, то относительно пострадавших, являющихся физлицами, применение такой нормы посягает на право собственности граждан, гарантированное ст. 35 Конституции РФ, согласно которой право частной собственности охраняется законом.
Поэтому в целях единообразия судебной практики и исключения нарушения права потерпевшего, являющегося физическим лицом на полное возмещение причиненного вреда необходимо:
— внести изменения в п. 3 ст. 1083 ГК РФ, изложив его в следующей редакции:
«Суд может уменьшить размер возмещения вреда, причиненного гражданином, с учетом его имущественного положения, за исключением случаев, когда вред причинен гражданину либо действиями, совершенными умышленно»;
— либо на уровне Верховного Суда РФ сформировать аналогичную правовую позицию.
Департамент общего аудита о зачете требований по оплате услуг и требований о возмещении ущерба
Ответ
В соответствии с пунктом 1 статьи 801 ГК РФ по договору транспортной экспедиции одна сторона (экспедитор) обязуется за вознаграждение и за счет другой стороны (клиента-грузоотправителя или грузополучателя) выполнить или организовать выполнение определенных договором экспедиции услуг, связанных с перевозкой груза.
Согласно статье 803 ГК РФ за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязанностей по договору экспедиции экспедитор несет ответственность по основаниям и в размере, которые определяются в соответствии с правилами главы 25 настоящего Кодекса.
Пунктами 1 и 2 статьи 393 ГК РФ установлено, что должник обязан возместить кредитору убытки, причиненные неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства. Убытки определяются в соответствии с правилами, предусмотренными статьей 15 настоящего Кодекса.
Как указано в пункте 1 статьи 15 ГК РФ, лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законом или договором не предусмотрено возмещение убытков в меньшем размере.
При этом, согласно пункту 2 статьи 15 ГК РФ под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение его имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).
Взаимоотношения сторон в рамках договора транспортной экспедиции регулируются нормами Закона № 87-ФЗ[1].
Согласно пункту 1 статьи 7 Закона № 87-ФЗ экспедитор несет ответственность
перед клиентом в виде возмещения реального ущерба за утрату, недостачу или повреждение (порчу) груза после принятия его экспедитором и до выдачи груза получателю.
Таким образом, в случае, повреждения груза после принятия его экспедитором и до выдачи грузополучателю, клиент вправе требовать от экспедитора полного возмещения убытков[2].
Прядок направления экспедитору претензии содержится в статье 12 Закона № 87-ФЗ.
В частности, согласно пункту 1 статьи 12 Закона № 87-ФЗ до предъявления экспедитору иска, вытекающего из договора транспортной экспедиции, обязательно предъявление экспедитору претензии.
Как указано в пункте 5 статьи 12 Закона № 87-ФЗ, экспедитор обязан рассмотреть претензию и в письменной форме уведомить заявителя об удовлетворении или отклонении претензии
Исходя из формулировки вопроса, можно предположить, что в течение 30 календарных дней с момента получения претензии Экспедитором было принято решение о ее удовлетворении.
В соответствии со статьей 410 ГК РФ обязательство прекращается полностью или частично зачетом встречного однородного требования, срок которого наступил либо срок которого не указан или определен моментом востребования.
В случаях, предусмотренных законом, допускается зачет встречного однородного требования, срок которого не наступил. Для зачета достаточно заявления одной стороны.
Из приведенной нормы следует, что обязательство может быть прекращено путем зачета встречного обязательства, при единовременном выполнении следующих условий:
— обязательства являются встречными;
— обязательства являются однородными;
— срок исполнения обязательств наступил.
Отметим, что в силу пункта 1 статьи 307 ГК РФ в силу обязательства одно лицо (должник) обязано совершить в пользу другого лица (кредитора) определенное действие, как то: передать имущество, выполнить работу, оказать услугу, внести вклад в совместную деятельность, уплатить деньги и т.п., либо воздержаться от определенного действия, а кредитор имеет право требовать от должника исполнения его обязанности.
Пунктом 2 статьи 307 ГК РФ установлено, что обязательства возникают из договоров и других сделок, вследствие причинения вреда, вследствие неосновательного обогащения, а также из иных оснований, указанных в ГК РФ.
Таким образом, в рассматриваемом нами случае у Организации возникло обязательство перед Экспедитором из договора по оплате экспедиторской услуги, а у Экспедитора возникло обязательство перед Организацией по возмещению убытков в связи с причинением вреда при оказании услуг.
Таким образом, по нашему мнению, рассматриваемые нами обязательства являются встречными, поскольку под встречными обязательствами понимаются обязательств, в которых участвуют одни и те же лица, являющиеся одновременно и должниками, и кредиторами по отношению друг к другу[3].
Кроме того, рассматриваемые нами обязательства являются однородными, поскольку однородными являются денежные обязательства даже в том случае, когда одно денежное обязательство возникло из условий договора, а второе – из обязательства возместить убытки в связи с причинением вреда[4].
Сроки обоих обязательств наступили – Организация подписала Акт оказания услуг, а Экспедитор согласился возместить убытки на основании претензии, выставленной Организацией.
На основании изложенного, считаем, что Организация и Экспедитор вправе осуществить зачет взаимных требований.
Коллегия Налоговых Консультантов, 16 августа 2018 года
[1] Федеральный закон от 30.06.03 № 87-ФЗ «О транспортно-экспедиционной деятельности», далее – Закон № 87-ФЗ
[2] Отмечаем, что в рамках данной консультации правомерность выставления данной претензии, как и размер самой претензии не оценивается
[3] Постановление Президиума ВАС РФ от 21.02.12 № 14321/11 по делу № А79-7483/2009
[4] Например, встречные денежные требования об уплате неустойки и о взыскании задолженности (Постановление Президиума ВАС от 10.07.12 № 2241/12)
Ответы на самые интересные вопросы на нашем телеграм-канале knk_audit
Назад в раздел
Компенсация за нематериальный ущерб автоматически не сопровождает каждое нарушение GDPR (мнение AG)
- Главная
- Insights
- Компенсация за нематериальный ущерб не сопровождает автоматически каждое нарушение GDPR
31 октября 2022 • 5 минут чтения
Фейсбук Твиттер Электронная почта LinkedIn WhatsApp Линия WeChat Син
Автор: Дэвид Кук Бенджамин Феллоус Хеба, Халид,
6 октября 2022 года генеральный адвокат Кампос Санчес-Бордона высказал свое мнение в UI против Österreichische Post AG ( Дело C‑300/21) о толковании статьи 82 Общего регламента по защите данных, постановив, что:
- « простое нарушение GDPR» недостаточно для присуждения компенсации, если рассматриваемое нарушение не сопровождается требуемым соответствующим материальным или нематериальным ущербом; и
- Компенсация за нематериальный ущерб не распространяется на « простое расстройство » в соответствии со статьей 82(1).
Предыстория
Заключение последовало за обращением Верховного суда Австрии в отношении статьи 82(1) GDPR и ее толкования. Статья 82(1) гласит, что любое лицо, понесшее материальный или нематериальный ущерб в результате нарушения GDPR, имеет право на получение компенсации от контролера или обработчика за понесенный ущерб.
Первоначальный иск
Обращение было сделано в контексте иска о компенсации, в котором Österreichische Post AG, организация, публикующая адресные справочники, обрабатывала личные данные UI, физического лица, без согласия. Обработка проводилась с целью классификации целевых групп в политических и предвыборных целях. UI заявил « внутренний дискомфорт ”и расстроен как нематериальный ущерб в свете обработки данных.
Апелляционный суд первоначально постановил:
- Компенсация за нематериальный ущерб не сопровождается автоматически каждым нарушением GDPR, и только ущерб, который выходит за рамки расстройства или чувств, вызванных нарушением, подлежит компенсации; и
- В соответствии с основным австрийским законодательством простой дискомфорт и неприятные ощущения должны нести каждый без каких-либо последствий с точки зрения компенсации. Для компенсации ущерб должен иметь определенное значение.
Для компенсации ущерб должен иметь определенное значение.Решение было обжаловано в Верховном суде Австрии, который передал некоторые вопросы в Европейский суд для разрешения. Они были следующими:
- Требуется ли для присуждения компенсации в соответствии со статьей 82 Регламента (ЕС) 2016/679 (1) (GDPR), в дополнение к нарушению положений GDPR, что заявителю должен быть причинен вред, или нарушение положений GDPR само по себе достаточно для присуждения компенсации?
- Зависит ли оценка компенсации от дополнительных требований законодательства ЕС в дополнение к принципам эффективности и эквивалентности?
- Совместимо ли с законодательством ЕС мнение о том, что присуждение компенсации за нематериальный ущерб предполагает наличие последствий нарушения по крайней мере некоторой тяжести, выходящих за рамки расстройства, вызванного этим нарушением?
Решение после направления
Генеральный адвокат Кампос Санчес-Бордона провел:
В ответ на вопрос 1:
- Существует « недвусмысленное требование» о том, что заинтересованное физическое лицо должно понести ущерб в результате нарушения GDPR.
- Толкование, которое автоматически связывает понятие нарушения с компенсацией без причинения ущерба, несовместимо с формулировкой статьи 82 GDPR.
- В качестве альтернативы отдельные государства-члены могут обеспечить выплату штрафных санкций в зависимости от степени причиненного вреда, учитывая отсутствие правил Сообщества по этому вопросу.
В ответ на вопрос 2:
- Принципы эффективности и эквивалентности в данном случае не играют важной роли, а гармонизированные положения GDPR (т.е. статья 82 GDPR) применимы в отношении всего нематериального ущерба, причиненного в результате нарушения, независимо от его источника.
В ответ на вопрос 3:
- На этот вопрос был дан утвердительный ответ на основании признанного различия между « нематериальный ущерб, за который может быть присуждена компенсация, и другие неудобства, возникшие в результате злоупотребления законом, которые в силу своей незначительности не обязательно создают право на компенсацию ».
- Право на компенсацию в соответствии со статьей 82 (1) GDPR не является подходящим инструментом для противодействия нарушениям в связи с обработкой персональных данных, когда последствием указанных нарушений является « раздражение или расстройство ».
- Различие между нематериальным ущербом, который и не подлежит компенсации, должно применяться и уточняться государствами-членами.
Важные выводы
Хотя Великобритания больше не связана мнениями Европейского суда, это заключение будет приветствоваться организациями по всему Европейскому союзу, и это решение отражает в целом аналогичный подход английских судов в отношении низких ценные или тривиальные претензии по защите данных 1 . Для организаций, предъявляющих гражданские иски о возмещении ущерба в результате предполагаемых нарушений GDPR, Мнение приветствуется как:
- простого нарушения недостаточно для присуждения компенсации, если указанное нарушение не сопровождается соответствующим материальным или нематериальным ущербом.
- Если следует полагаться на нематериальный ущерб, он должен быть « подлинным », а не « простое расстройство », который не подлежит компенсации.
- Отдельные государства-члены должны определить случаи, когда « субъективное чувство недовольства » может оказаться достаточно значительным, чтобы представлять собой нематериальный ущерб и, следовательно, требовать компенсации.
Комментарий
Мнение AG Campos Sánchez-Bordona эффективно сужает объем (или даже правильно определяет объем) компенсации в исках о защите данных, принимая ограничительное толкование нематериального ущерба. Хотя это заключение не имеет обязательной силы, Европейский суд может решить принять его позднее. На данный момент мнение подчеркивает необходимость того, чтобы субъекты данных доказывали или разъясняли ущерб, помимо потери контроля над личными данными и чувства расстройства или дискомфорта.
1 См.
, например, Warren -v- DSG , Rolfe -v- Veale , Johnson -v- Eastlight , и Under 18 .
Генеральный адвокат: компенсация за простое расстройство, вызванное нарушением GDPR, не выплачивается | Latham & Watkins LLP
Генеральный адвокат считает, что субъекты данных должны доказать, что они понесли ущерб в результате нарушения GDPR, чтобы требовать компенсации.
Статья 82 Общего регламента по защите данных (GDPR) гласит, что любое лицо, понесшее материальный или нематериальный ущерб в результате нарушения GDPR, имеет право на получение компенсации. В частности, в течение некоторого времени обсуждалось значение нематериального ущерба. Некоторые европейские суды щедро оценивали нематериальный ущерб истцов. Например, ряд немецких судов установил, что потеря контроля над личными данными может приравниваться к ущербу.[1] Ряд дел, рассматриваемых Судом Европейского Союза (CJEU), также ставит под сомнение, среди прочего, требуется ли вообще ущерб или доказательство ущерба в соответствии со статьей 82 GDPR.
[2]
6 октября 2022 года генеральный адвокат Кампос Санчес-Бордона рассмотрел вопрос о возмещении нематериального ущерба, по его мнению, в деле C-300/21
Мнение также в значительной степени соответствует решению Верховного суда Великобритании по делу Lloyd v Google LLC [2021] UKSC 50 и может указывать на то, что, несмотря на постепенный отход Великобритании от законодательства ЕС о защите данных, судебное мышление по вопросам, касающимся повреждения остаются выровненными — по крайней мере, на данный момент.
Фон
Основная жалоба касалась информации, которую Österreichische Post собирала о принадлежности отдельных лиц к политическим партиям и использовала с помощью статистических алгоритмов для определения «адресов целевых групп». Затем австрийские политические партии использовали эти данные для целевой предвыборной рекламы. У.И., одно из лиц, чьи данные были обработаны таким образом без его согласия, потребовал компенсации в виде нематериального ущерба за пережитое им расстройство.
Австрийский суд первой инстанции отклонил иск заявителя. Это решение было подтверждено в апелляционной инстанции и впоследствии обжаловано в Верховном суде Австрии, который передал дело в СЕС с просьбой прояснить позицию в отношении нематериального ущерба в соответствии со статьей 82 после нарушений GDPR.
Мнение
Верховный суд Австрии направил в СЕС три вопроса:
- Требует ли компенсация в соответствии со статьей 82 Общего регламента по защите данных, что субъекту данных был причинен вред, или само нарушение достаточно для компенсации?
- Требует ли оценка компенсации каких-либо дополнительных соображений в соответствии с законодательством ЕС, помимо принципов эффективности и эквивалентности?
- Совместимо ли с законодательством ЕС мнение о том, что присуждение компенсации за нематериальный ущерб предполагает наличие последствий нарушения по крайней мере некоторой тяжести, выходящих за рамки расстройства, вызванного этим нарушением?
Нарушение GDPR само по себе не является компенсируемым ущербом
Генеральный адвокат однозначно отверг мнение о том, что нарушение GDPR само по себе представляет собой ущерб по смыслу статьи 82(1) GDPR.
Генеральный адвокат постановил, что материальный или нематериальный ущерб должен быть нанесен, чтобы проложить путь к денежной компенсации — автоматическая компенсация после нарушения GDPR несовместима с формулировкой статьи 82 GDPR.
«Аргумент о том, что существует право на компенсацию, даже если субъекту данных не был нанесен ущерб в результате нарушения GDPR, создает очевидные трудности, начиная с формулировки статьи 82(1) GDPR» [4]
Отсутствие штрафных санкций в соответствии с GDPR
Генеральный адвокат также заявил, что GDPR не допускает штрафные санкции — «GDPR не упоминает о штрафном характере компенсации за материальный или нематериальный ущерб (…) Таким образом, с буквальной точки зрения, это не позволяет присуждать штрафные санкции»[5]. В заключении признается двойственный характер гражданской ответственности в соответствии с GDPR, а именно в виде частной инициативы и публичного принуждения. Тем не менее, статья 82 Общего регламента по защите данных в первую очередь действует как средство, позволяющее пострадавшей стороне требовать возмещения убытков, соразмерных нанесенному ущербу, и предотвращать будущий ущерб от нарушителя, а не налагать штрафные санкции.
Эта позиция о штрафных убытках связана с первым пунктом выше, что не может быть компенсации без ущерба. Возложение гражданской ответственности за простое нарушение при отсутствии ущерба равносильно разрешению штрафных санкций, что, как отмечалось выше, по мнению генерального адвоката, не соответствует духу GDPR.
Потеря контроля не обязательно представляет собой возмещаемый ущерб
В заключении разъясняется, что не существует «неопровержимой презумпции»[6] ущерба в случае нарушения GDPR, а также автоматического права на компенсацию. В том же духе нарушение не равносильно автоматической потере контроля над данными, за что может быть возмещен ущерб.
Это связано с тем, что при буквальном толковании GDPR содержит правила в отношении доказательств для установления вреда и убытков. Напротив, другое законодательство ЕС конкретно предусматривает автоматическую компенсацию, например правила, касающиеся пассажиров, которым отказано в посадке на рейс.
Если бы GDPR предусматривал автоматическое право на компенсацию за простое нарушение, он бы так и сказал.
Генеральный адвокат также указал, что ни GDPR, ни Хартия основных прав ЕС (Хартия) не предусматривают неограниченного контроля субъектов данных над обработкой их персональных данных. При этом он напомнил, что статью 8 Хартии нельзя легко отождествлять с правом на информационное самоопределение, вытекающим из конституционного права некоторых государств-членов[7].
Вопрос о компенсации в конечном итоге по-прежнему связан с тем, действительно ли субъект данных понес ущерб, и, вопреки мнению некоторых судов и ученых, ущерб «должен быть доказан».[8]
Менее распространенные денежные средства правовой защиты недоступны автоматически
Мнение признало, что в некоторых юрисдикциях могут быть доступны менее распространенные неденежные средства правовой защиты, такие как декларационная помощь или символическая компенсация. Однако статья 82 Общего регламента по защите данных не предусматривает этого, и государства-члены могут предоставить такую помощь в соответствии со статьей 79.
GDPR. Важно отметить, что финансовые потери субъекта данных будут регулироваться статьей 82 GDPR, и субъект данных должен доказать такой ущерб, чтобы получить компенсацию: альтернативное средство правовой защиты в соответствии со статьей 79 GDPR не может заменить бремя доказывания в соответствии со статьей 82 GDPR.
Отсутствие возмещения убытков за простое расстройство или раздражение
Мнение также выступало за порог de minimis для нематериального вреда, причиненного субъектам данных. Например, простое расстройство или раздражение, вызванное нарушением GDPR у субъектов данных, не подлежит компенсации, не в последнюю очередь потому, что определенные неудобства, возникающие в результате нарушений GDPR, являются «неизбежным следствием жизни в обществе»[9].] Хотя в Заключении признается наличие «тонкой грани» между простым расстройством и реальным нематериальным ущербом, чувства неудовольствия, раздражения или неудобства в свете несоблюдения GDPR не должны компенсироваться в виде убытков.
[10]
Значение заключения
Возмещение нематериального ущерба является прибыльной сферой деятельности. Некоторые поставщики специализируются на объединении и обеспечении соблюдения таких претензий в соответствии со статьей 82 GDPR. Некоторые предлагают приносить претензии клиентов за комиссию. Другие «покупают» эти претензии или переуступают их в обмен на плату, а затем сами заявляют о них в объединенной форме.[11] Провайдеры и юридические фирмы, занимающиеся такой практикой, могут столкнуться с серьезными проблемами, если СЕС последует мнению Генерального адвоката. Это усложнит для истцов требование возмещения нематериального ущерба, поскольку им, например, придется доказывать конкретный ущерб в результате предполагаемого нарушения.
СЕС в подавляющем большинстве случаев склонен следовать указаниям своих генеральных адвокатов. Однако, если суд предпримет необычный шаг и не последует заключению, «перспектива получения компенсации независимо от какого-либо вреда, по всей вероятности, будет стимулировать гражданские иски с разбирательствами, которые, возможно, не всегда оправданы и в этой степени могут препятствовать обработке данных»[12].
Поскольку обработка данных часто затрагивает большое количество людей, также может увеличиться количество групповых исков.
Какое отношение имеет к Великобритании? Хотя решения CJEU больше не являются обязательными для судов Великобритании, они все еще могут влиять на судебную аргументацию в Великобритании. В этом случае Мнение в целом отражает позицию Верховного суда Великобритании в деле Lloyd v Google относительно положений de minimis в отношении требований о возмещении нематериального ущерба. Таким образом, несмотря на то, что Великобритания больше не является частью ЕС и может принять новое законодательство о защите данных в ближайшем будущем, судебное мышление в отношении нематериального ущерба, по-видимому, в значительной степени согласовано — по крайней мере, на данный момент.
Этот пост был подготовлен при содействии Тимо Хагера из франкфуртского офиса и Дайаны Костиной из лондонского офиса Latham & Watkins.
Примечания
[1] См.